Знаете, что меня задолбало? То, что ревнителям исконных ценностей очень часто забывают вместе с ценностями выдать мозги.
Читаю в ленте новости N-ской епархи: в M-ской школе состоялся разговор о недопустимости абортов. Смотрю фотографии, читаю подробности — так и есть: собрали девочек и им про аборты рассказывают.
Вы мальчиков соберите. Объясните им, что их ответственность — вполовину. Что если он вставил свою палочку в девочку, которая потом выбрала аборт — то на нём грех (если уж вы думаете, что школьники вас вообще слушать будут). Что девочка в этой жизни начнёт расплачиваться болью, страхом, презрением со стороны других, бесплодием или страхом бесплодия, психическими нарушениями — это всё приходит с абортом. А, как известно, принятое при этой жизни наказание способно до определённой степени спасти нас от вечного.
А ты — пацан, соплявка, которая уже умеет производить сперму, — ты должен десять раз подумать, уверен ли ты на 200%, что эта женщина, с которой ты соединяешься, будет беречь ребёнка, если он у вас получится. Потому что у тебя оправданий не будет. Никаких.
Вы забыли, кажется, кто у нас в мире товар, а кто — купец. Очень умно читать нотации вазе, а не водителю грузовика, который не может довезти её, не разбив.
— А где же хозяин этого кафе? — спросила Маргарита.
— Королева, — вдруг заскрипел снизу кот, — разрешите мне спросить вас: при чём же здесь хозяин? Ведь он не душил младенца в лесу!
Напомнить, чьи слова? Так вот, вы сказали их целой школе. Своими действиями, тем, что нотации пришли читать исключительно девочкам.
Как же меня достал этот material design! Терпеть не могу! Похоже на то, что дизайнерам стало лень рисовать изображения, экспериментировать с цветами и делать остальную свою работу. Я понимаю, что обычно простое решение является самым лучшим и не стоит чрезмерно усложнять что бы то ни было, но абсолютная простота, та самая простота, в которую скатился интерфейс моего проигрывателя после очередного обновления (спасибо, Sony!), выглядит крайне убого.
Меня просто раздражают эти одноцветные иконки, собранные в лучшем случае из двух примитивных геометрических фигур, эти вырвиглазные «приятные для глаз» цвета, эти градиенты вместо полноценных фоновых рисунков, эта плавная анимация, потихоньку дожирающая оперативную память и грузящая процессор. А полное отсутствие границ любых элементов, от ячеек таблиц до кнопок экранной клавиатуры, заставляет глаза кровоточить. Как и почему дизайнеры продолжают развивать и поддерживать такое убожество? Неужели им так лень делать свою работу, что они готовы пожертвовать красотой ради моды?
Мы живём вместе практически год. На горизонте уже маячит кольцо, и я прекрасно понимаю, что обещать — не значит жениться, но ты официально во всеуслышание объявил: «В течение года свадьба!» Знаешь, это так печально, но когда я думаю над предложением, то больше склоняюсь к тому, что замуж за тебя не пойду. Почему? Я, как ты говоришь, меркантильная тварь.
Мне нравится наш совместный бюджет. Хотя давай называть вещи своими именами: наш мой совместный кошелёк. Ты получаешь зарплату и тащишь её раздавать по мифическим банкам. При том, что это за долги и кредиты, откуда они берутся и взялись, не моего ума дело. Ты не оставляешь ни копейки на еду, на жильё, на кота. Откуда мы платим? Верно: из моего кармана, хотя твоя зарплата в разы больше. Вопрос лаконичный: а чем ты платил «за жизнь» до нашей встречи? Ты свято уверяешь меня в том, что можешь ни есть, ни пить, обитать в темноте месяцами, и мои деньги тебе вообще «не упали». Вот такой неприхотливый молодец! Да только слабо верится в эти сказки.
Не дай боже заикнуться о «приятностях» или «милых сюрпризах». Куда-нибудь сходить? Нет! У нас нет денег. У нас нет денег на кино. У нас нет денег даже раз в месяц сходить в простенькое кафе. У нас нет денег даже мороженку купить. Ты смотришь на меня волчьим взглядом и начинаешь орать. Орёшь ты обычно про «меркантильных ТП», сыплешь мемчиками, цитатками с топовых имиджбордов и пабликов. Мол, ах ты профурсетка, ах ты ванильная леди, ах ты самка шаблонная! Ты должна ценить внимание, время, проведённое вместе, секундный небрежный взгляд, стопицот «ммм, ясн, понятн» в ответ на разные вопросы. Это же так приятно — общаться с человеком, у которого в словарном запасе всего три слова! Ммм. Ясн. Понятн. Захотела тут цветочек, ишь, богиня нашлась! Цветочек, который стоит, как пачка твоих сигарет, на которые деньги ты находишь волшебным образом всегда. В ответ я получаю порцию отборного словесного мем-поноса. А самое забавное, что теперь почему-то денег нет не только у нас, но и у меня.
Недавно я имела наглость заикнуться о проблемах на финансовом фронте. Мол, нищают запасы, капитан! Понимаешь, люди могут болеть, а я человек. Такая ситуация, что если сейчас срочно не пройти не самый дешёвый курс лечения, то болезнь дорастёт до другой. А та уже не лечится, с ней я лягу в хоспис — и кирдык. Как сказал врач, часики тикают, но время есть.
Я говорю конкретно, что теперь не могу оплачивать тебя. Обижаешься и в ответ кидаешь гениальную фразу: «Если я найду себе вторую работу, видеться будем раз в месяц, а то и реже». Кому пришлось найти себе вторую работу? Правильно, мне. Теперь ты сидишь дома, залипаешь в синюю соцсеть с шести вечера. А я на работе с 9 до 23, а ещё субботу и полвоскресенья, ведь «это мне надо», а не тебе. Это ведь лично мне денег не хватает… Хотя кому я говорю — ты вон в очередной ситком залип. Чтоб твой зад к этому стулу прирос!
Я и баба, я и бык, я и лошадь… и в загс с тобой не пойду!
Люто, бешено задолбали родители, считающие, что торговые центры построены для того, чтобы мерзкие рабы торговли развлекали их Великое Наследие.
Поход по любому ТЦ напоминает фильм ужасов. К сожалению, в отличие от бравых шерифов, простреливающих головы толпе зомбаков, обычный обыватель абсолютно беспомощен.
Только за сегодняшний поход я узрела следующие психоделические картины.
Чадо номер один обрушивает стеллажи с дорогими книгами в книжном отделе. Онажемать набрасывается на бедных продавцов — это, конечно же, криворукие продавцы угрожают жизни её лапочки, а вовсе не лапочка целенаправленно швыряет книжный реквизит направо и налево.
Чадо номер два затаскивается родителями в отдел элитных вин. Пока представители быдлопотамии гыгыкают над вином стоимостью с их квартиру и над «идиотами, которые такое покупают», лапочка умудряется разнести в мясо полприлавка. Возмущению семейства нет предела: как эта торгашка посмела вызвать охрану для фиксирования и оплаты ущерба, «оножесамо» и вообще «онитолькосмотрят»!
Чадо номер три с выпученными глазами накручивает бешеные круги в приличном ресторане, пока мамуля с подружками обсуждает мужа-козла и «Дом-2». Треск, звон, сбитый официант с растяжением лодыжки. Думаете, оно хотя бы извинилось? Да чёрта с два: ходят тут всякие, деточке место мало, растущему организму надо двигаться и воздвигать вокруг себя горы хаоса.
Апофеозом стало пришествие в магазин парфюмерии мамашки с четырьмя детьми от двух лет до десяти. Её величество зашвыривает потомство в магазин и уходит на три часа. На. Три. Часа. Я не преувеличиваю — когда я под вечер уходила с тележкой покупок, бедные дети всё ещё были там и крушили разные стекляшечки, чья стоимость в некоторых случаях превышает месячную зарплату их прародительницы. Продавцы на это беспомощно взирали, а охранники только разводили руками.
Вот так и живём, товарищи.
Их нельзя вышвырнуть из магазина: этожедети.
Их нельзя заставить платить за испорченный товар: этожедети.
Их нельзя даже заставить замолчать: этожедети, и вы нарушаете их права.
Тут часто встречаются истории-ответы. Так вот, ответьте мне, супермамаши этой истории, на один вопрос. Не про совесть, потому что у вас её нет. Не про наличие мозга, потому что его тоже, по всей видимости, нет.
Я живу в городе, который некогда считался себя третьей столицей России, а сейчас уже где-то там потерялся. Всегда у нас было грязно, всегда в этом винили власти; отчасти правда, но, господа, кто мусорит? Я всегда хотел, чтобы наш город сверкал чистотой, порядком, современной архитектурой (правда, тут наш город заторговоцентрили до невозможности), аккуратными улицами, переходами, освещением — любо-дорого смотреть. Благо культурный аспект в городе значим, история богатая — можно построить что-то среднее между столицами на букву «М» и букву «С».
Так вот. Строят новый подземный переход (или облагораживают старый), или новое здание, или даже целый комплекс зданий. Все хорошо, все довольны, красота, удобство, дождались!
Первыми в них появляются теги. Эти мерзкие закорючки, рисуемые шпаной, которая даже не знает их истинного значения. Они-то думают, что это везде использовалось как самовыражение, ага. Потом появляются граффити. Причём не шедевры стрит-арта (которые, кстати, в городе есть, которые хороши и которые не стирают), а просто ради самолюбования собственные никнеймы, например, пишут эти нелюди. Чего ты добился, написав своё трудночитаемое псевдоимя на только что отстроенном благоустроенном переходе или здании? Это что за память для потомков?
Вы думаете, на этом всё, это всё вандалы? Как бы не так! Вторыми появляются расклейщики бумажного мусора. «Сдаю — сниму — виагра даром — работа в офисе — досуг». Этим дерьмом заклеивается всё: стены, таблички, электрощитки, водосточные трубы, окна и даже рекламные штендеры и тумбы. Реклама на рекламе. Картинка в картинке. Более того, очень часто люди и не понимают, что делают что-то плохое. Например, волонтёры по поиску людей и животных считают своим святым долгом наклеить объявление о пропаже прямо на стекло магазина или на белоснежную колонну здания. Это же важно! А потом дворники пытаются с трудом отчистить прилипшие намертво куски бумаги, фасады зданий и переходов безвозвратно испорчены, столбы — тем более, а объявления эти толку никакого не несут. Хотя согласен: легитимных мест для их расклейки тоже очень мало.
Всё? Это всё? Да нет же! Есть ещё мусорщики, которые сваливают мусор прямо где хотят. В переходах это особенно заметно. Если обойти здание кругом и не увидеть мусора по углам — чудо! Донести мусор до урны или контейнера — невероятных трудов это стоит. Всем очень нравится жить в грязи, это просто я какой-то ненормальный. В переходах особенно мусорят, как ни странно, бабушки, которые там же торгуют овощами и одеждой. После них остаются такие мокрые зловонные места, заваленные пакетами и ошмётками овощей (или целиком тухлыми). Потом эти же бабушки сидят у подъезда и сетуют, какую страну просрали.
Наконец, последними приходят они — люди, которым просто нужно ломать. Они ломают водостоки, им не дают покоя скамейки, им обязательно нужно разбить лампы освещения, оторвать оргстекло с крыши и чиркнуть подошвой по белой штукатурке стен.
Люди! Вам правда нравится жить в грязи, которую вы создаёте сами?
Иногда я хочу, например, поесть. И я иду в ресторан. А потом оказывается, что я переоценил свои силы, заказав десерт, поэтому прошу упаковать его с собой. Нельзя? Почему нельзя? Что? Правила?
Ну ладно, тогда пусть мой десерт доест… Что, тоже нельзя? Я должен сам? Нельзя делиться едой со своей тарелки? Это, простите, правило?
Хорошо, тогда я просто посижу подольше и… Нет, обед, суббота, я должен побыстрее уйти? Отдавай свои деньги и проваливай?
Спасибо. К вам я больше никогда не приду.
И даже самый большой поток людей в торговом центре рано или поздно иссякнет, ведь рядом ещё десять ресторанов, в которых действительно можно поесть, а не только отдать деньги.
Задолбали люди, которые бездумно соблюдают некие правила. Ещё больше задолбали люди, которые считают, что я тоже должен это делать.
В вашем ресторане начальство требует невозможного? Начальство следит за размером среднего чека и требует, чтобы клиенты заказали побольше, но ничего не съели и сразу ушли? Вы поговорите с начальством — может быть, они не безумные деспоты и имели в виду что-то другое? Может быть, они передумают, изменят свои правила?
В конце концов, применяя правила, думайте своей головой. Мой десерт, моя пицца, я заплатил вам за это деньги. Деньги, смотрите, рубли, видите? Какая вам разница, кто съест эту пиццу, сколько человек? Цена на неё не меняется, масса её не меняется. Зачем вы заглядываете ко мне в тарелку?
Ладно, хорошо, вы тут ни при чём. Вас заставили. Вам грозят увольнением. Кстати, если ваше начальство действительно состоит из безумных деспотов, рекомендую всё же уволиться: в среднем такие компании прогорают через полтора года, и вам всё равно придётся искать новую работу.
Но я клиент. Мне плевать на ваши внутренние правила. Я здесь буду соблюдать государственное законодательство. Если я хорошо воспитан, ещё нормы приличия. Всё. Не больше. Никаких новых правил, мне это не интересно. Не волнует вообще. Если вы думаете, что в несоблюдении безумных правил виноват клиент, то вы ошибаетесь: в несоблюдении безумных правил виноват тот, кто эти правила придумал. Для клиента они даже не обязательны.
Это везде. В госконторах: «У нас такой порядок приёма», в сервис-центрах: «Компьютер так сказал», в гардеробах: «Табличка тут висит». А стоит нажать посильнее, дойти до этого вашего директора, администратора, процитировать ему пару положений из того самого государственного законодательства — и окажется, что нет никаких таких правил. Ничего нет, только безумие и спесь, только синдром вахтёра, заразивший всю организацию, с головы до самого мелкого официанта.
Не люблю словосочетания типа «мой парень», «моя девушка», «моя женщина». Считаю их неверными с точки зрения грамматики русского языка. Но дело не в этом. В разговоре с новыми знакомыми, если речь заходит о моём спутнике жизни, так и говорю: «Мой спутник пошёл туда-то, (сделал то-то). От каждого второго собеседника слышу феерический вопрос:
Заметил интересную вещь. В одних местах люди ведут себя нормально, а в других нет. Серьёзно: в одном копи-центре вечно проблемы с людьми, которые не туда ставят сумки, заглядывают и спрашивают, щупают то, что не надо, а в соседнем через дорогу — нет. Цены одинаковы. И вот два жилкомплекса рядом. В одном люди ходят по дорожкам, в другом — по клумбам. Примеров много, но суть в одном.
Обыватели в обычной жизни не думают. Они действуют на автомате, погружаясь в свои проблемы, мысли, планы, слушая музыку в наушниках, засыпая на ходу. Торопятся, толком не обращая внимание на окружающий мир.
Они не выискивают дорожки в сухую погоду. Они идут кратчайшим маршрутом. Если на пути травка — они её вытопчут. Умный дизайнер строительной компании сначала исследует, как люди ходят, а потом проложит дорожки по этим маршрутам. Глупый будет пытаться загнать поток людей в неестественные и неудобные им, зато красивые с высоты птичьего полёта рамки.
Если копи-центр или пункт выдачи заказов расположен на самом видном месте, туда будут ходить люди. Как клиенты, так и праздношатающиеся. И интересующиеся, и потерявшиеся тоже. Человек потерялся и спросит в первом бросившемся в глаза месте. Пожилые люди специально не пойдут в справочное бюро, ибо научены железнодорожными вокзалами, где справка до сих пор местами платная.
Люди будут облокачиваться на стойки, потому что удобно. Стойки разумно делать прочными, рассчитывая на это, или продавцы и посетители задолбаются. Место для сумок нужно не подписывать, а ставить там, где обычно стоит клиент, тогда он машинально бросит сумку туда. Табличке «Отошёл на 5 минут» никто давно не верит, ибо привыкли к ушлым торгашам, которые любят потрындеть в соседней лавке, где их чаще всего можно найти.
Решение этих вопросов — на совести владельца: заказчика жилкомплекса, владельца точки в ТЦ или магазина. И если он экономит на грамотном дизайнере или маркетологе, страдать будут и продавцы, и дизайнеры. И продолжаться это будет до тех пор, пока рядом не появится точка крупного монстра с тщательно выверенной типовой планировкой.
Детская поликлиника, очередь «на кровь». Казалось ничто не предвещало беды, но тут зашла чернокожая женщина с ребёнком. И вроде не в глубинке живём, однако не на экране видим их нечасто. И вот моя дочь смотрит на них и говорит фразу, которая разожгла в этой очереди поистине африканский огонь:
— Они чёрные!
Вот что тут началось — это не передать. Оказывается, так говорить жуть как неприлично, что это афророссияне или даже афромосквичи, что чёрный — это обзывательство, унижающее всех негров и намекающее на их рабское прошлое! Когда я возразила, что мы никогда в рабстве не держали, не унижали за цвет кожи и вообще не расисты, а констатировать факт, что негр — это негр, вроде как не уголовно наказуемо, узнала, что таким, как я, место в ку-клукс-клане.
И вот задолбало это, честное слово, что «толерантность» дошла до немыслимых пределов, что уже нельзя про негра сказать, что он негр, про гея — что он гей, про инвалида — что он инвалид. Все сразу крысятся и думают, что их хотят унизить и оскорбить. Как мне объяснить ребёнку четырёх лет всё устройство мира в политкорректных, толерантных и никого, не дай бог, не оскорбляющих выражениях?
На работе приходится слушать мерзкие песни по радио, и мне хочется кричать от ярости и вручную поворачивать людям мозги на место. И писать большие и гневные тексты об этой дурацкой современной культуре, где человек, не нашедший сексуального партнёра — недочеловек.
Девяносто процентов песен по радио — про любовь. Я такая хорошая, люби меня. Я её любил, а она мне не дала. Я люблю тебя всем своим убогим словарным запасом. Я тебя встретил, и моя жизнь изменилась. Я не могу без тебя жить. Если тебя нет рядом — я неполноценный недочеловек.
Это везде, начиная с детских сказок, которые заканчиваются тем, что герой находит себе принца или принцессу.
Мне жаль людей, которые ведутся на это. Потому что я знаю, как это бывает. Я повелась.
Нас не учат быть в одиночестве. Нам говорят, что одиночество — это плохо, больно и страшно. А чтобы не было плохо, больно и страшно, нужен кто-то рядом. Всё равно кто. Качества, которые должны быть у кого-то, обычно тоже обговариваются заранее, и так можно оценить, кому больше повезло, кто нашёл себе партнёра круче. Мериться ими, как письками — особенно за неимением таковых.
Нас учат уходить от реальности, верить в придуманные кем-то сказки, любить романтику, ждать или искать принца. Ждать — не жить, потому что жить мы сможем начать только потом, когда достигнем поставленной нам кем-то цели: найти партнёра для размножения, и только тогда сможем быть счастливыми, аллилуйя.
Нас почему-то никто не учит, что мы рождается одинокими и умираем одинокими. Что одиночество — это не проклятье, а благо. Что для того, чтобы погасить боль, которая разрывает нас изнутри, есть целая куча способов, гораздо более доступных, чем найти Того Самого. Что для того, чтобы обрести покой, необходимо научиться слышать себя. Что ты — единственное, что у тебя есть навсегда.
Никто не говорит, что делать, если ты нашёл Того Самого, о котором тебе прожужжали все уши, и понимаешь, что дыра в груди не становится меньше, а боль не уменьшается. Никто не скажет, что теперь делать, если ты обрёл то, что прочили тебе смыслом жизни, и осознаёшь, что это пустышка. И ты уже не узнаешь, как жить дальше, потому что ты потрачен на погоню за миражом.
И так сложно начать думать самостоятельно. На грани невозможного.
