Я работаю в отделе сварочной техники и материалов. Обычно люди прекрасно знают, куда они пришли, зачем и почему, так что никак проблем с тем, чтобы подобрать необходимый товар, у меня не возникает. Однако в нашем магазине есть и прекрасный отдел с электроинструментами, где продаются зачистные круги, болгарки и прочее. Напротив входа в этот отдел выставлены на продажу лестницы. Итак, теперь мы имеем такие диалоги:
— А у вас есть болгарки?
— Да, спросите в отделе напротив лестниц. (Показываю рукой прямо на них.)
— А-а-а. (Долго смотрит в ту сторону.) А как туда пройти?
— А у вас есть буры?
— Да, спросите в отделе напротив лестниц. (Снова показываю рукой.)
— А где это?
— Вот, напротив лестниц. (До них метров пять по холлу.)
— М-м… Это с улицы зайти?
— Нет, просто в соседний отдел проходите.
— А-а-а…
Вышел на улицу и пошёл искать вход. Не вернулся.
И ещё в магазине напротив нашего продаются стройматериалы.
— А у вас есть стройматериалы?
— Нет. Вам нужно в магазин напротив. (Показываю рукой в окно на вывеску «Стройматериалы».)
— А где это? (Даже не оборачиваясь туда, куда я показал.)
— Напротив. Через площадь.
— М-м-м…
Ушёл и не вернулся.
Люди, что с вами?! Что это за слово такое магическое — «напротив», что вы совершенно не знаете, что оно означает?!
Задолбали парочки, лобызающиеся и обжимающиеся в общественном транспорте.
Метро, час пик, давка. Они стоят в середине вагона, она повисла у него на шее, его руки у неё под расстёгнутой курткой и задранной кофтой. Они даже не целуются — они сосутся и облизывают друг друга, демонстрируя народу длину и ловкость языков. У него на лице предоргазменное состояние, она даже слегка постанывает. Не знаю, как окружающим, а лично мне было некуда деть глаза от стыда. Влипнуть в телефон или книгу — нереально, ибо даже пошевелиться сложно от количества людей. Закрыть глаза? Задрать голову на максимально возможный уровень и разглядывать потолок?
Когда вагон сильно качнуло, парочка слегка разлепилась, открыла глаза и наткнулась на заинтересованный взгляд явно поддатого мужичка. «Чё уставился?», — спросил парень. «Красиво целуетесь, — ответил мужик. — Жду, когда трахаться начнёте». Голубков вынесло на следующей же остановке.
Ребят, я не старая зануда и не завистница, у меня с личной жизнью всё в порядке, может быть, я старомодна, но, простите, интим на то и интим, чтобы быть скрытым от посторонних глаз.
Я инвалид. При этом все конечности у меня на месте, лет мне немного за пятьдесят, и на первый взгляд со мной всё в порядке. Но при любой возможности я в транспорте пытаюсь сесть.
Год назад мне распилили пилой грудину, потом разрезали обе ноги, вытащили оттуда куски вен и пришили их на место повреждённых артерий возле сердца. Да, аорто-коронарное шунтирование это называется. Шов на груди зажил, а ноги — не совсем. Они болят. А ещё у меня диабет. А ещё я работаю — и для работы езжу в Москву. Из Дмитрова. Три часа в один конец. Слава богу, не каждый день. И да, у меня есть пенсия, но никто же не думает, что можно прожить на девять тысяч рублей в месяц?
Я не жалуюсь. Я живу нормально, мне повезло с друзьями, с работой, с врачами, наконец, с собственным жизнелюбием, позволившим мне жить после такой операции активно и с удовольствием. Потому что после неё процентов 60 пациентов, по словам моего доктора, так и не возвращаются к активной жизни никогда.
Что же меня задолбало? Да как любую проклятую злобную бабку — молодые мужчины, на уступающие место в транспорте. Они спят — во всяком случае, сидят с закрытыми глазами. Они слушают музыку, играют с телефоном — что угодно, только бы не встретиться глазами со старухой, с беременной, с инвалидом — и не уступить место.
Я хочу спросить вас: вы знаете, что такое боль? Вы знаете, что такое усталость? Настоящая боль и настоящая усталость, когда бросает в пот, когда сердце сбивается с ритма, когда отнимаются ноги, когда слёзы выступают на глазах? Ах, вы много и тяжело работаете? Вы сами устали? Не смешите. Я была молода, я много работала иногда на двух и даже на трёх работах и уставала. Думала, что уставала. Только теперь я поняла, что это была не усталость, а чушь, ерунда, пустяк.
Ах, вы думаете, что бабки в метро, которые заедают ваш век просьбами уступить место, сами виноваты, они неудачницы, мало и плохо работали, а вот вы-то — о, у вас всё будет иначе? Это сейчас, пока только вы ездите в метро, а пройдёт три-пять лет — и вы пересядете в собственную машинку, а в старости, конечно уж, не будете мучиться в общественном транспорте. У меня для вас новость. Жизнь непредсказуема. Каждый из вас может оказаться на моём месте в старости — или даже совсем скоро, например, если попадёт под машину.
Пока же вы спите, читаете, играете, не видите меня в упор, а я едва сдерживаю слёзы и ищу глазами так вами нелюбимых гастарбайтеров. Единственные из всех видов, типов, классов и подклассов молодых мужчин, эти люди уступают место всегда. В 98 процентах случаях, скажем для точности, потому что есть среди них и те, кто уже научился от вас жить удобно, думая только о себе. Но таких среди них очень и очень мало. Большинство из них встают. И если это родители своим примитивным и отсталым воспитанием сделали их такими — спасибо их родителям. А если это вера в Аллаха помогает им быть милосердными и человечными — слава Аллаху. А вам, продвинутые, образованные, модные, желаю только одного: чтобы моя боль вернулась вам той же монетой. Впрочем — зачем желать? Воздастся всё и без меня. Лучше о вас вовсе не думать.
В студенческие годы я отличалась замкнутым характером, замедленной моторикой (что, как выясняется, послужило причиной для странных выводов на мой счёт в маленьком городке, где я живу) и романтическим идеализмом. Страшнее всего то, что я не уверена, что действительно стала умнее с тех пор.
Диплом свой я делала в местном НИИ, который когда-то был градообразующим предприятием, а ныне пребывает в упадке и запустении. Работа была интересной, в руководители мне достался прикольный, добрый и интересный (мне так тогда казалось) пожилой дядя, с которым я продолжала общаться и после защиты, достаточно откровенно обсуждая с ним свою жизнь.
Время шло, институт продолжал загибаться, я давным-давно работала в частных софтверных фирмах, мой бывший шеф ушёл на пенсию (точней, его туда «ушли» по сокращению отдела), и я периодически давала ему денег на лечение больной жены. Это было не раз и не два, сумма набежала приличная, но этих денег я никогда не считала, поскольку давала их не в долг, а просто так.
Однажды им понадобилась крупная сумма. На тот период это были две моих зарплаты. И они попросили её у меня в долг. Клятвенно заверяли, что именно в долг, написали расписку со сроками возврата. Обещали погасить досрочно, ссылаясь на какое-то там наследство.
С той даты, что была указана в расписке, прошло более полутора лет. И вот сегодня я в первый раз вежливо напомнила о долге.
Я узнала много нового и интересного. Наверное, тех денег оно стоило.
Этот человек сказал мне, что это я должна ему пожизненно. Что он «вывел меня в люди», что такую «явную наркоманку» (в жизни ничего тяжелее кофе и никотина не пробовала, все мои моторные проблемы — психосоматика) никто никуда бы не взял (сменила несколько фирм в разных городах, на последнем месте работаю четыре года, задачи сложные, справляюсь). Что ему известны будто бы некие шокирующие подробности моей личной жизни (интересно, что он имел в виду?), и я ведь не хочу, чтобы о них узнал весь город? Да мне пофиг, если честно.
Что я могу, конечно, отнести расписку в суд, но его сын — городской судья.
Я сказала ему, что он действительно сделал для меня очень много — избавил от остатков доверия к людям, жалости к «бедным и обездоленным» и желания им помогать. Наверное, тех денег оно стоило.
И я очень надеюсь, что это навсегда.
Больше я ему ничего не стала говорить. Потому что ещё жив во мне внутренний запрет на проявление агрессии (даже вербальной) в отношении старого больного существа. Я не знаю, что заставило его вести себя именно таким образом, — если бы он просто сказал, что не может отдать долг, и попросил ему этот долг простить, разумеется, я бы простила. Но я теперь знаю другое…
Бедные голодные пенсионеры Донбасса? Давить.
Бедные сидящие без света жители Крыма? Давить.
Нет твари на Земле опасней «бедных и несчастных». Никто так не умеет вцепляться в шею, как они. И горе тому, кто их пожалеет.
А тех, кому на самом деле плохо, не видно и не слышно. Потому что быть несчастным — это профессия сродни криминальной.
Когда-то эти люди были очень милы и любезны со мной. Заботливо так расспрашивали о делах. Хорошие такие люди. Интеллигенты.
Б#$&ский Догвилль.
Я теперь знаю, что мне нельзя здесь оставаться. И ещё мне страшно от мысли о том, какие ещё фекальные залежи могут вскрыться, когда я буду закрывать здесь свои дела.
Конечно, это мелочи жизни, но, как ни странно, задолбал меня… майонез. Вернее, адепты популярной нынче секты Свидетелей Майонезного Ужаса. Именно так. Ни одному продукту не достаётся так, как невинному белому соусу.
Дамочка хвастает, что она похудела, потому что перестала есть — да-да — именно его. Не кто иной, как майонез, виноват в 200-килограммовой заднице клуши, именно его изгнание позволило превратиться в стройную лань.
«Хрючево с маяне-е-езиком!» — привычно орёт гурман местечкового разлива, пробуя нечто в местечковой же забегаловке, гордо именуемой кафе или даже рестораном.
«Ах, майонез, это же так вредно!» — охает фитоняшка, поглощая похудательный коктейль, содержащий всю таблицу Менделеева, включая редкоземельные элементы.
Люди, активизируйте межушный ганглий! Это всего лишь соус. В составе — яйца, растительное масло, уксус, горчица и специи. Всё! Нет там отравы, жутких наркотиков, вызывающих привыкание с первой ложки и разрастание боков до размера племенной свиноматки. Майонез бывает очень вкусным, бывает гадостным, как любая еда. А ваша логика по типу «кошка бросила котят — это [вставить нужное] виноват» вызывает серьёзное сомнение в дееспособности.
10 баллов. Наступило время предновогоднего автогейпарада.
Другого названия для регулярной массовки на дорогах нет. Твари (в библейском смысле: живые существа, лишённые способности мыслить), как всегда, садятся в машину. Как всегда, выезжают по своим надобностям. И как всегда, убивают телами своих колымаг систему дорог столицы полностью. Напрочь.
Приезжают домой глубокой ночью (26 декабря, 1:20 ночи — 7 баллов, 2:40 — 6 баллов). Матерятся. Заливают блоги руганью к властям и природе. Твари, которых никто нигде не ждёт.
Не ждут на работе. Никто даже не почувствует их отсутствия. Совещания не отменяются. Не взрывается телефон от звонков. Не встанут поезда, пройдут все транзакции, даже снег во дворе без тебя, пробочник, уберут.
Не звонит женщина: «Милый, я тут вся голенькая лежу, ты где-е-е?»
Не пишут дети, уже надевшие костюмы индейцев, пропавшему бате-Виннету.
Не стынет водка у друзей, не ждут основного балагура, чтобы начать писать пулю.
Не сгорает тренировка, тренер не переживает, что ты не приехал — ведь он переживает, что ты пахал, а таким помогать в кайф.
Не стоят в подъезде соседи в нетерпеливом ожидании председателя ТСЖ, без которого непонятно, как защитить деревья во дворе от наглого застройщика.
Тебя, пробочник, никто не ждёт. Ты своим существованием уже доказал этот непреложный факт.
Каждый, кто может себе позволить шесть часов ехать домой, никому не нужен. Брак.
Это ещё не всё. Сколопендры бывают обыкновенные и выдающиеся. Выдающиеся в мёртвой пробке реализуют (как выше убедительно показано) никому не нужную амбицию.
Затирают.
Подрезают. Не выпускают из дворов.
Выезжают на красный при заполненном перекрёстке.
Нещадно сигналят в мёртвой, дохлой пробке.
Тормоз — газ — бибип. Тормоз — газ — бибип.
У твари на лице формальные признаки человека разумного. Внутри пусто. Настолько пусто, что даже намекнув твари на бессмысленность её трепыханий, ты не добьёшься эффекта. Завтра она встанет в автогейпарад-2 и будет устанавливать новый рекорд по продолжительности пробок.
Её нигде не ждут. Единственный способ уберечься от смертельного баттхёрта — это безнадёжно торопиться и опаздывать. Приезжать, когда все уже легли спать.
«Наверное, я был нужен, — думает тварь. — Вот, жаль, не успел. Пробки, туды их в качель».
Сладко спит удовлетворённая не тварью жена. Целованные не батей (а батей ли? Может, он и в момент зачатия в пробке стоял?) на ночь дети. Угорают от смеха друзья (хорошо, что он, как всегда, не приехал, зануда). Идут фильмы и спектакли. Кто-то выжал 150. Кто-то доехал на электричке с подарками до детдома. Кто-то просто ёлку домой притаранил и нарядил. Кто-то вернулся с мессы. Кто-то наконец выучил названия всех аминокислот.
Тварь шесть часов давила педали: тормоз — газ — бибип. 40 километров со средней скоростью пешехода.
Завтра снова поедет. Увидишь — плюнь ей в стекло, особенно если будет сигналить на перекрёстке. Может, она не безнадёжна? Может, её можно разбудить?..
Мы с подругой живём уже достаточно давно — лет пять или даже больше. И все наши знакомые пышут анальным пламенем, когда узнают, что мы практикуем свинг.
Казалось бы, какое другим людям дело до того, чем мы занимаемся у себя в спальне? Вот правда — я понял бы, если б мы тыкали своим увлечением везде и всюду, пропагандировали его или считали себя лучше других просто на основании того, что «ходим налево», имея на то законные основания. Но нет, нас наставляют на путь истинный те, кто узнал об этом либо случайно либо попал в круг близких людей, которым мы не стесняемся рассказывать подобные вещи.
Аргументы на самом деле жутко смешные.
«Вы просто друг друга не любите». Да ладно… Как раз таки нежелание ограничивать базовые инстинкты друг друга и принуждать к моногамии — это и есть, по моему убеждению, одно из главных проявлений любви и доверия друг к другу. Неужели люди, принуждая друг к друга к ограничению одной из главных потребностей организма и обрекая самих себя на мучения, доказывают друг другу свою любовь? Или это одна из разновидностей «бьёт — значит, любит»? Извините, я этого не приемлю и считаю, что моему партнёру должно быть хорошо во всём.
«Это не по-христиански». Сразу оговорюсь: именно такой формулировки не было, но много раз знакомые апеллировали именно к религиозным чувствам и морали вообще. Мне пофиг на то, что говорит ваш воображаемый друг насчёт свального греха. И вам тоже должно быть пофиг до тех пор, пока мы не решим им заняться на алтаре храма. А мораль… А что мораль? Она не универсальна и склонна меняться. Оргии в Риме считались вполне нормальным явлением, например. А секс-вечеринки в некоторых закрытых клубах частенько практикуют и в наше время. И это не признак грехопадения и вырождения, не надо брызгать слюной.
«А если она залетит? Или вы друг друга чем-то заразите?» А ты самый первый об этом подумал, да. Самый умный. Разумеется, мы предохраняемся и часто проверяемся на вензаболевания, а как иначе? Доверие и нежелание навредить друг другу никто не отменял.
Вообще, весь этот карнавал лицемерия просто задолбал. Серьёзно. Я смотрю на наши знакомые пары и вижу, что они нам завидуют. У парней так точно глаза начинают блестеть, и они принимаются разглядывать мою любимую с явным намерением завалить. В то же время они испуганно косятся на свою вторую половину, которая этого вроде как не одобряет. На словах. Ибо потом выясняется, что она всё-таки парню изменяла.
Неужели вы считаете, что обыкновенное бл#&$тво — с разрушением отношений, ложью, страхами и стрессами — реально лучше? Вы пытаетесь обуздать свои инстинкты, но не получается, и это превращает вас в отвратительных фриков, помешанных на сексе.
Трахайте кого хотите и в каких угодно условиях, но в чужие отношения не лезьте, и в свою секту свидетелей одного партнёра не тащите — нам там тесно и тошно.
Пару лет назад в нашем городе стали появляться автоматические камеры хранения. Удобно: нажимаешь на кнопку, выходит чек с штрихкодом, открывается пустая ячейка. Всё сопровождается пояснениями. Поскольку ящики уже не в новинку, достаточно пару раз попользоваться, и в дальнейшем все действия производятся автоматически: положил пакет — закрыл ячейку, сканировал код — достал пакет — закрыл дверцу. Пока схема не завершена, нового клиента камера не обслужит. Тем, кто процесс изучил, звуковое сопровождение уже не нужно. В огромном зале гипермаркета голос помощника тонет в гуле работающего зала, а вот в небольшом закутке супермаркета у дома он звучит громко и надоедливо. Произошло чудо: один из блоков «онемел». И оказалось, что он ой как был кому-то нужен!
Подхожу к камере, жду, пока женщина закончит свои операции. Она сканирует код, достаёт пакет, разворачивается и чешет на выход. Закрыть дверцу ячейки? А зачем?
Пожимаю плечами, закрываю сама. Мне-то нужнее, мне надо сумку положить, а у неё, наверное, пакеты тяжёлые.
Вчера поняла, что она не одна такая. Берет свои вещи и с каменным лицом разворачивается на выход. Пакет лёгкий, на плече сумочка, дверца на уровне локтя — толкни, и всех дел! Не царское это дело, видимо. Вон, охранник без дела стоит, уборщица швабру отложит и закроет.
Эти женщины поставили свои интересы выше чьих-то ещё. Вроде мелочь, а неприятно.
Вот мне интересно: если завтра камера опять начнёт «разговаривать», это что-то изменит?
Прочитал тут, как в кино заявился человек с водкой и (о ужас!) ножом, и меня прорвало. Со статьёй согласен: индивид вёл себя по-свински, но сколько можно с таким ужасом говорить о ножах?
— А зачем тебе нож? Чё, резать кого собрался? А ты знаешь, что это холодное оружие? — и ещё много подобных идиотских вопросов.
Я ещё могу понять, когда девочка-коллега спрашивает, зачем мне нож, увидев его на поясе, но человек, который дырявил скотч ручкой, вскрывая коробки, спрашивающий, не маньяк ли, я вызывает лютую ненависть. Да ножу применений куча: вскрыть упаковку, зубочистку сделать, нитку отрезать на свитере… Я уже не говорю про разрезание пищи.
И нет, это не холодное оружие. Не надо клинок ладошкой мерить и говорить про кровосток (агррх!). Я знаю и объясню тебе, что есть что, только не надо агрессии, тупого лица и фраз: «У меня кореша так штрафанули», «Знакомый мент сказал» и т. д.
Отдельно ищут диванные самооборонщики, которые, видя мой стилетный нож Ti-Lite, сходу заявляют, что лучше носить отвёртку или шило, чтоб полиция не докопалась. Таких индивидов надо вообще переводить на галоперидол, ведь носить отвёртку мало того, что неудобно, так и область применения у неё одна.
Ну, и дорогие господа полицейские! Да, колюще-режущее есть. Да, ответил, что запрещённого не имею, так как мой нож не является холодным оружием и не запрещён в России. Нет, отдам на экспертизу только при понятых и при протоколе. И вам хорошего дня.
Пламенный привет владельцам ножей! И крепких нервов вам, ведь я знаю, что я такой задолбавшийся не один.
Недавно переехала из небольшого города к молодому человеку в столицу, понемногу освоилась и приступила к поискам работы. Работать планирую в сфере IT, интересующие меня специальности не подразумевают никакого общения с клиентами.
Говорят, что у эскимосов существует то ли тридцать, то ли пятьдесят слов для обозначения снега. А у загадочных московских эйчаров, как выяснилось, существует одна фраза примерно с таким же количеством значений: «Мы вам перезвоним».
Когда я жила в родном городе, всё было очень просто: «Мы вам перезвоним» тогда переводилось как «Вы нам не подходите» (а ударение в «перезвоним» иногда ставилось на «о»).
Здесь же эта фраза может расшифровываться как:
мы вам перезвоним через три дня часов в семь утра (доброе утро, машу вать!);
мы вам перезвоним только через неделю после собеседования с вопросом, почему вы не вышли на работу (я бы вышла, да как-то никто не звал);
мы вам перезвоним после дурацкого собеседования, где надо нарисовать человечка и рассказать про любимые предметы в школе, не ответив ни на один вопрос о профессиональных качествах и навыках, и скажем, что вы нам не подходите (видимо, человечков плохо рисую, не иначе);
мы вам перезвоним, чтобы договориться о повторном собеседовании, после чего перезвоним ещё раз, чтобы договориться ещё об одном собеседовании, которое несколько раз перенесём, после чего перезвоним снова (я как раз к этому времени найду нормальную работу).
Ну, и последнее, наиболее часто используемое значение: «Мы вам не перезвоним».
Если же работа тебе по каким-то причинам не подходит, нужно будет ответить на стопятьсот вопросов о том, почему тебе эта вакансия не подошла. В обратном случае узнать причину отказа просто нереально.
