Айтишники давно подметили: как только фирма с собачкой что-нибудь покупает, оно поворачивается лицом к людям. Купили мессенджер с ромашкой — разрешили альтернативные клиенты, да и сами наделали клиентов под множество платформ. Недавно купили офлайновый навигатор — сделали его бесплатным.

У вас всё так хорошо получается! Будьте друзьями, прикупите ещё пару фирм. Со свастикой и с огрызком.

Звонит на днях клиентка и вместо «здрасте» начинает в трубку прямо-таки орать:

— Чё за говно вы нам подсунули? Реклама на ваших билбордах ни хрена не работает! Мы столько денег вбухали, а отдачи ноль! Я вот щас снимусь со всех мест немедленно!

Я оторопела. Пытаюсь осторожно возразить:

— Клара Петровна, вы эти места арендовали уже три месяца как, и всё устраивало. Опросы показали высокую результативность рекламы…

— Да лажа всё ваши опросы! Подтасовка!

— Но вы сами заказывали опрос в независимом агентстве. Как мы могли повлиять на результаты, если даже не знаем, кто этот опрос проводил?

— Ой, что вот ты тут мне голову морочишь? Я те сказала, я снимаюсь!

— Хорошо, в таком случае оформите официальный отказ от аренды.

Через пять минут на почту приходит отказ. А через шесть часов после нескольких десятков звонков, писем и встреч я героически распродаю внезапно освободившиеся места другим клиентам.

Проходит два дня. Снова звонок клиентки:

— Свет, а на каком основании вы нас сняли?

— Здравствуйте, Клара Петровна. На основании вашего письменного отказа от аренды рекламных площадей.

— Но у нас же с вами договор!

— Верно, а вы этот договор разорвали. Два дня назад, если помните, вы позвонили мне, в устной форме сообщили, что отказываетесь от аренды, а потом прислали письмо с подписью и печатью. В письме был официальный отказ от аренды.

— И чё щас?

— Ничего. Ваша аренда прекращена. Сумма, которую вы за аренду перечислили, согласно договору не возвращается.

— Э, э! Погоди! Ты чё! У меня же ПМС был, ну пойми как женщина женщину!

Вот тут я прямо не нашлась, что сказать.

Милые женщины, я понимаю, что иногда все мы себя как-то неважно чувствуем. И как человек человеку я вам искренне сочувствую. А вот как работник работнику посочувствовать не могу. Если вам в пресловутые эти дни до такой степени плохо, что вы напрочь теряете адекватность, то берите больничный, уезжайте из города, привязывайте себя ремнями к койке, я не знаю… Изолируйтесь, короче, от общества.

Задолбали.

То, что медики возмущаются фразой «раньше в поле рожали» — совершенно правильно. Наивность людей не знает границ. Но послушайте, а какого эффекта вы хотели, когда скрывали от пациентов реальную картину с целью «не напугать»?

Лейтмотив всех статей, посвящённых беременности и родам, речей гинекологов и курсов для мам — это сладко-розовые речи о том, что эти процессы задуманы природой, всё естественно-преестественно, главное — хорошо настроиться, и ничего страшного точно-точно не случится, просто не слушайте об осложнениях и сидите счастливая!

Ну и что удивительного, что женщины воспринимают это буквально?

Формально, конечно, всё правда: и процесс естественный, и тревожность не на пользу. Но откуда бы ваши пациентки узнали, что естественный отбор тоже абсолютно естественен и раньше именно в родах этот отбор и осуществлялся? Что сейчас здоровых людей всё меньше и роды без патологий в дефиците? Что вероятность потерять здоровье во время беременности и родов выше, чем при аборте?

Боитесь напугать? Получилось: все теперь бесстрашные.

Уважаемая духовно богатая дева — филологиня, околофилологиня, журналист или кем там ещё вы себя называете! Свою «влюблённость» в некий иностранный язык вы явно считаете основанием считать себя явлением исключительным и в пух и прах разносить всех, кто не разделяет вашего энтузиазма и не дотягивает до глубины вашего уровня «погружения» в этот язык. По вашим собственным словам, вы «жадно схватываете», «шлифуете», «обожаете», «доводите до блеска». Но позвольте спросить: а зачем? Что дальше? Вам действительно необходимо знать этот язык, как свой родной, это чем-то обосновано? Или нахвататься от носителей языка словечек и идиом, пускать слезу умиления над романами на изучаемом языке, громко восторгаться попавшимися на глаза образчиками местной культуры и на этом основании считать себя выше серой толпы столь презираемых вами «полиглотов» — это просто самоцель?

А теперь постарайтесь понять, что такое изучение иностранного языка с точки зрения людей не гуманитарного, а инженерно-аналитического склада ума. Для них любой иностранный язык — это прежде всего рабочий инструмент, с помощью которого они стремятся достигнуть какой-либо совершенно конкретной цели. И навыки владения этим инструментом они развивают ровно до той степени, которая позволит им уверенно двигаться к этой цели. Всё остальное — знакомство с местной культурой, усвоение «недокументированных особенностей» речи носителей языка и т. п. — в большинстве случаев оказывается совершенно излишним и развивается уже по желанию, когда основная задача выполнена, но язык и всё связанное с ним сами по себе оказываются слишком интересны, чтобы прекращать занятия.

Чтобы не быть голословным, приведу примеры. Есть бывшая советская республика, единственная в Союзе серийно производившая некую технику. Этим там до сих пор гордятся и время от времени выпускают по этой теме интереснейшую литературу, которая вашему покорному слуге в свете его хобби необходима как воздух. Но местный язык (даже не индоевропейский) весьма специфичен: четырнадцать падежей, отсутствие грамматической категории рода и будущего времени, склонение инфинитивов глаголов по падежам, совершенно иной, нежели в русском языке, порядок слов в предложении, образование новых слов путём сложения нескольких корней, отдельно пишущиеся (и иногда помещаемые аж на другом краю предложения) частицы вместо наших приставок и прочие прелести. Из-за всего этого автоматические переводчики выдают даже не нечто полупонятное, как обычно бывает, а вообще полный бред. Поэтому ставится цель: научиться свободно читать на этом языке, овладев при этом технической терминологией, а по возможности — ещё и внятно писать, чтобы при необходимости вести переписку с авторами упомянутой литературы, избегая возможных недоразумений, связанных с переводом технических терминов. Покупаю пару учебников, словарь, справочник по грамматике, ищу соответствующие сайты — и вперёд. Ныне цель успешно достигнута: в шкафу стоит немало книг на упомянутом языке, тщательно проштудированных от корки до корки, извлечённая из них информация существенно пополнила мой багаж знаний, а в почтовом ящике регулярно появляются письма с заголовками вроде «Meenutused võidusõiduautode ehitamisest». Но вот сколько-нибудь свободно говорить на отвлечённые темы на этом языке я не могу. Я попросту никогда не ставил перед собой такую цель, мне это не требуется: тамошние знакомые — все сплошь пожилые люди, русским языком владеющие очень хорошо, а чтобы поддержать короткий диалог на бытовую тему (да-да, как раз «поговорить о погоде и купить билет на метро»), моих познаний и так вполне хватает.

А вот другой язык — уже индоевропейский, романский, в мире вообще очень распространённый. С этим языком у меня связаны определённые карьерные надежды на будущее. Поэтому тут и подход совершенно иной: курсы при культурном центре посольства с обязательными экзаменами в конце каждого уровня, частые поездки в страну, где говорят на этом языке, чтение художественной литературы и прессы, проведение разницы между разговорным и формальным стилем общения, усвоение фонетических особенностей диалекта, принятого за языковую норму… Улавливаете разницу с предыдущим примером? Но, заметьте, и в этом случае все по-прежнему делается с холодным умом, без излишних восторгов, эмоций и стремления объять необъятное. Изучение этого языка для меня — только средство достижения поставленной цели и расширения границ собственных возможностей и кругозора.

К чему я веду? Да к тому, что желаемый уровень изучения иностранного языка каждый, кто умеет думать головой, определяет для себя сам. Если кого-нибудь вполне устраивает знание языка на уровне умения заказать обед в ресторане, купить билет, спросить дорогу и перекинуться парой фраз о погоде — пусть так: возможно, больше ему от этого языка ничего и не нужно. А единственное, в чём я с вами соглашусь, — это в том, что следует объективно оценивать уровень своего владения языком и не мнить себя экспертом, не имея на то достаточных оснований. Но, как правило, те, кто считает изучение иностранных языков средством, а не самоцелью, этим и не грешат. Они просто тихо занимаются своим делом, никого не беспокоя и никому не хвастаясь, и только выпады очередной перфекционистки — носительницы гуманитарного склада ума, с полной уверенностью в своей исключительности стригущей всех под одну гребёнку, могут иногда заставить их популярно разъяснить такой ораторше, что к чему.

Ах да, и учебник латышского языка у меня действительно стоит в шкафу и ждёт своего часа. Латышский мне тоже пригодится — и, как вы, надеюсь, догадались, для целей более рациональных и продуктивных, нежели разнообразные «погружения» и «обожания».

Я очень люблю чай, причём самый разный: и зелёный, и чёрный, и с сухофруктами, и с травами, и просто настой травок из сада, где самого чая-то только для цвета. Я умею и люблю его заваривать и с удовольствием угощу вас, моих гостей, чем-нибудь необычным — но только в том случае, если вы меня об этом попросите.

Зная о моём пристрастии к чайной церемонии, вчера приятельница подарила мне на прошедший день рождения четыре коробки зелёного чая: хорошего, дорогого, разных сортов и марок, в каждой коробочке — масса пакетиков или чистой заварки. Для меня это стало настоящим счастьем, тем более если учесть, что никто из моих родных зелёный чай не любит — по крайней мере, я так наивно считала до сегодняшнего утра.

Да, мои дорогие, я сделаю вид, что не заметила, что две мои коробочки стоят совсем не там и не так, где стояли весь вечер и ночь, а одна из них явно закрыта не таким макаром, как закрыла накануне её я — ну, мало ли, всякое же бывает; хорошо ещё, что другие две коробки лежат в другом месте. В мусорном ведре обнаруживаются два пакетика, что как бы намекает, что пока я приводила себя в порядок с утра, мой чай кто-то уже начал глушить — а мы же все свои, чего стесняться? Нет, конечно, я клинически тупая и совсем не догадалась об этом, что вы.

Завариваю тот самый не так закрытый чай, тихо матерюсь в душе, потому что сама коробочка уже оказывается надорванной — какой сюрприз! Вежливо спрашиваю у родни, разделит ли кто-нибудь со мной сей чудесный напиток (вроде как не чужие люди, да и скажут ещё потом, что я якобы все себе зажала)? Все, как ожидалось, мотают головами, а бабушка поджимает губы и дословно выдаёт: «А его ведь второй раз не заваришь! Мы уже сегодня с Сашей пили». Абзац, я так и сказала, что даже не буду это комментировать.

Дорогие воровки чая! Я наивно полагала, что сама способна разобраться со своим подарком, и мне непонятно, почему так не считает никто, кроме меня. Я понимаю: захотелось хорошего, качественного чая, да я и сама в одно лицо за месяц всё не выпью, но почему нельзя просто спросить у меня разрешения? Я с удовольствием вас угощу, сама же налью и даже насыплю вам сахара в чашку (кощунство, конечно, но вы ведь иначе его до конца не допьёте), но нет, нужно разворовывать мои вещи у меня за спиной. Я искренне не понимаю, в чём здесь профит — то ли экстрим какой-то, то ли надежда на то, что я всё-таки тупая и ничего не замечу… Да ещё и моя мать нашла «чаёвницам» прекрасное оправдание: я, видите ли, ещё спала, а сестра и бабушка хотели чая вотпрямщас (всё-таки удивительно, что я, встающая в будни самое позднее в половине седьмого, в выходные хочу поваляться до девяти, но, вероятно, это со мной что-то не так).

Чай — это не последняя капля и не самая воруемая у меня вещь, но так происходит абсолютно со всем, что у меня есть, да и делают это одни и те же люди — стар и млад. А потом ещё кто-то удивляется, что свои шоколадки или ещё что я надёжно прячу и делюсь в лучшем случае с матерью. Казалось бы, по какой причине?

Не понравился мой чаёк? Ну и слава богу, пейте свой кофе, я на него даже и не взгляну. А я вот ещё себе чайка налью — надеюсь, теперь-то у меня его довольно, чтобы полностью успокоить нервы. Задолбали!

Задолбали плачущиеся здесь на то, что баба не выгладила рубашку.

У меня самого руки растут откуда надо, себя обслуживать умею, и если вдруг надо выгладить себе рубашку — не вопрос. Но дело не в этом. На фига вообще в XXI веке покупать рубашки, которые всё ещё надо гладить?!

Есть такие замечательные ткани — рипстоп. Среди их полезных свойств есть и такое, что рипстоповые вещи не обязательно гладить после каждой стирки. Они сами расправляются под своим же весом. Вынимаешь рипстоповую рубашку из стиралки, вешаешь на пластмассовую вешалку, потом, как высохнет, снимаешь — и всё.

Да, качественная рипстоповая полевая рубашка (в торговле их ещё называют тактическими, как будто бывают стратегические рубашки!) стоит в магазине от двух тысяч и выше. Потому как импорт. Но вещь неубиваемая — раз купил, десять лет носишь. Моим рубашкам уже три года, носил их летом постоянно, но выглядят практически как новые.

Так вот, мужики, чтобы не истерить тут, что баба рубашку не может выгладить, вместо магазина горе-одежды, которая ещё и гавкнется через год-два после покупки, идите с получки в нормальный магазин армейки и купите там парочку рипстоповых полевых рубашек (именно полевых, или тактических — не перепутайте, потому что есть ещё так называемые combat shirts, но это не рубашки, а куртки, надеваемые под разгрузку или броник). Необязательно зелёных — бывают светло-песочные. С другой получки — ещё парочку. И… всё! Стираем, сушим на вешалке, носим дальше. А пишущие тут про «рубашку, стерва, не погладила» — задолбали!

Со мной что-то не так. Когда злюсь — просто крышу срывает. Проваливаюсь куда-то, а когда в сознание прихожу — либо меня держат, либо уже увалили.

Уже даже спорт не спасает, раньше хоть как-то облегчало.

Врачи отмахиваются, а на нормальных денег нет из-за семейных проблем и вряд ли скоро предвидятся, а кредит брать не вариант.

Полтора года встречаюсь с девушкой, она в курсе моих проблем. Люблю её безумно, но в последнее время она во время ПМС начала меня дико раздражать. Боюсь причинить ей боль.

ПМП.

Мне уже 22 года, а я всё никак не могу заняться сексом с девушкой. Мне в то же время и хочется, и… противно, вот такой парадокс. Мне нравятся девушки, я часто самоудовлетворяюсь, представляя некоторых своих знакомых, но когда я вижу вблизи реальные женские половые органы — мне просто мерзко становится. Однажды почти себя пересилил, вот-вот приступали к процессу, но я как только осознал, что мой мужской половой орган в женском — едва рвоту сдержал за зубами, сбежал от той девушки как гепард. И, главное, хочется очень, иногда по несколько раз в день самоудовлетворяюсь, но как доходит до процесса — всё, разворачивай коней.

КМП

Я не читаю книги. Совсем. Меня тошнит от запаха бумаги и книжного клея. Мне тяжело таскать с собой пару томиков в сумке. Мне, в конце-то концов, неудобно листать страницы, держа книгу одной рукой, а второй болтаясь на поручне метро.

Но я читаю тексты. Покупаю, когда могу; когда не могу, качаю с пиратских сайтов. Сейчас речь не об этом. Меня невообразимо задолбали любители бумажных книг.

Именно они, увидев меня с текстом на планшете, будут отвлекать от чтения, по полчаса распинаясь, что никогда не променяют тёплую ламповую и уютную бумагу на буковки на экране. Рассказывать о своих сексуальных фантазиях — а иначе как назвать все эти призывы трогать и нюхать книги?

Именно они подымают в интернете вой, когда видят выброшенные тома. Они никак не поймут, что невозможно выбросить Пушкина: он давно умер. Невозможно выбросить и стихи Пушкина: они напечатаны огромными тиражами. То, что на фото лежит в грязи, — просто бумага, ну, и ещё немного картона.

Именно они делают круглые глаза, когда я отказываюсь от их предложения подарить мне книгу на предстоящие праздники. Я бы поняла, если бы они дарили специальные подарочные издания с красивыми иллюстрациям, дополнительными материалами и комментариями автора, с квестами по произведению, но они дарят обычные книги с набранным сплошняком текстом. Мне такое не надо.

Именно они придумали образ библиофила-социофоба с книжкой, кошкой и неумением общаться с людьми.

Именно они говорят, что мечтают о большой библиотеке, а на самом деле мечтают о большой квартире, где можно было бы выделить под библиотеку отдельную комнату.

Это всё не любовь к литературе, это просто любовь к себе и своим тараканам, попытка выделиться и окутать себя флёром элитарности.

А я всего лишь хочу почитать. Сейчас.

Я редактор в издательстве. Моя обязанность — фактчекинг, то есть проверка фактов, изложенных в книгах. По возможности — вообще всех упомянутых фактов, потому что автор — человек и может ошибиться, забыть, перепутать. Моя профдеформация — на автомате сопоставлять услышанные или прочитанные факты и машинально проводить операции с числами.

Как же меня задолбали неумелые вруны! Немножко присочинить о себе — искушение, перед которым сложно устоять, но зачем, зачем люди врут там, где факты легко проверить?

Новая знакомая, очень оппозиционная девушка, которой в октябре 2014 года, по её словам, 26 лет, рассказывает, как с детства ненавидела всё государственное и обязательное, особенно пионерскую организацию — её вообще терпеть не могла. Я на два года старше и пионером уже не была, учились мы в одной и той же школе… Раскидываем мозгами. Либо девушка из кокетства сбросила себе несколько лет и при этом глупо палится, либо из желания выглядеть махровой оппозиционеркой приврала про пионерию, которую вообще в живых не застала. Я, конечно, как вежливый человек не стану заострять на этом несоответствии внимание, но всё, что в дальнейшем скажет данная барышня, для меня автоматом переходит в разряд не очень художественного свиста, а оппозиционная партия, активисткой которой барышня является, — в разряд не очень уважаемых организаций (не думаю, что организации так уж важно лично моё уважение, но вдруг).

Несколько лет назад, когда я была, что называется, «в активном поиске», перед глазами прошла целая череда мужчин, кадрящих на творческую профессию. Я не изображала следователя на допросе, но большинство не выдерживали даже простейших вопросов из серии «Ой, как интересно, расскажите подробнее!» и моего обычного среднестатистического набора знаний о прекрасном. «Режиссёр», не знающий, кто такой Сергей Герасимов. «Художник», путающий сиену с синькой. «Актёр», не знающий репертуара театра, в котором якобы работает. «Фотохудожник», понятия не имеющий о теории композиции, зато рвущийся снимать меня голой на фоне ковра. «Студент театрального», не знающий, кто такой мастер курса в творческом вузе… Апофеозом стал «главный режиссёр телеканала», оказавшийся в итоге шофёром (правда, ради справедливости стоит признать, что на этом самом телеканале, так что он был ближе других к правде).

Пару лет назад в нашем городе гремел масштабный скандал, о котором писали даже федеральные СМИ: студент, выгнанный из университета за академическую неуспеваемость, заявил, что это на самом деле произошло по политическим мотивам, он вообще отличник, а ведомости с двойками подделаны кровавым режимом и лично жаждущим взяток преподавателем Н. Во-первых, я сама училась в этом университете и знаю, что преподавателя Н. все нерадивые студенты ненавидели как раз потому, что если других можно было уговорить, подкупить или надавить на жалость, то он был идеен, совершенно неподкупен и искренне не понимал, как можно не любить и не знать его предмет (профильный для нашего факультета). По правде говоря, Н. вообще жутко упрямый и гадкий старикашка, которого не любят ни коллеги, ни ученики, но в то, что он вдруг изменился и начал требовать взяток, я поверю даже позже, чем в зелёных человечков из летающих тарелок. Особенно учитывая, что якобы выгнанный по политическим причинам молодой человек — ни фига не оппозиционер, а сын главы местного отделения «Единой России» и член этого же отделения — фотография на сайте прилагается. И если я смогла это проверить, не будучи специалистом, то на что надеялся юноша, раздавая интервью СМИ, — неизвестно. Судя по тому, что история была быстренько замята, на что-то непонятное.