Я ненавижу зиму.

Ненавижу снег, летящий в лицо. Ненавижу колючий гадкий холод и боль, когда мороз припекает щёки. Ненавижу беспорядочные кучи реагента, разъедающие мою обувь. Ненавижу надевать с утра колготки, носки, джинсы, майку, футболку, свитер, толстовку и всё равно мёрзнуть. Ненавижу идти по рыхлому, неровно утоптанному снегу. Ненавижу раннюю темноту. Ненавижу коченеющие кончики пальцев. Ненавижу пар от дыхания, оставляющий разводы инея на бровях и волосах. Ненавижу люто и безысходно: я студентка и репетитор, и неизменно много времени провожу в пути.

Я не радуюсь, когда выпадает первый снег. Я за километр обхожу заледеневшие лужи и тихо матерю умников, додумавшихся раскатать ледяную дорожку на всю пешеходную тропу. Я свожу к минимуму прогулки и напяливаю на себя все тёплые вещи, какие найду, не заботясь об их внешнем виде. Я не читаю стихи о зиме. Зимний лес — молчаливый, спящий, белый — наводит на меня глухую и безысходную тоску.

Да, я люблю Новый год. Но этот праздник я встречаю в тёплом и уютном доме, в кругу нарядных и весёлых родных и близких. Я люблю лыжи и сноуборд, но они вовсе не скрашивают для меня холода.

Меня не задолбала зима. Я прекрасно знаю, что таков естественный порядок. Я не митингую и не возмущаюсь и взъерошенным ворчливым зверьком жду весны. Меня не задолбали те, кто любит зиму: каждому своё, кто-то не любит зиму, кто-то селёдку, это его личное дело. Меня задолбали те, кого задолбала я.

Это энтузиасты со взором горящим, восклицающие: «Как ты можешь!» Это знакомые, которые тащат меня гулять, невзирая на сопротивление: «Подумаешь, холод!» Это собеседники, которые, случайно узнав о моей неприязни к зиме, рассказывают мне, как же это круто. Это просто люди, которые не в состоянии понять, что отличные от их предпочтения тоже имеют право на жизнь.

Товарищи, развлекайтесь в своём кругу! Оставьте мой плед, свитера и меня в покое.

Есть у меня друзья, с которыми мы уже многие годы вместе. У нас много общего, иначе мы бы не оставались столько лет друзьями. Но есть у них одна неприятная черта. Когда я влюбляюсь, я спешу поделиться радостью о том, какую встретил замечательную девушку. Православные друзья реагируют адекватно. А вот неверующие, как слоны в посудной лавке, сразу опошляют мои светлые чувства одним-единственным словом:

— Вдул?

Дамочки, отдающиеся на первом-втором свидании, меня интересовали лет десять назад. Теперь я стал старше и умнее.

Есть ещё такие мужики, которые ищут женщину не на одну ночь, а на всю оставшуюся жизнь. Вы не поверите, но я существую.

Помнится, работал я в отделе АСУ одной атомной конторы. Надо отметить, что работали мы совсем не так, как привыкли многие коллеги на Родине: «А чё там, сломалось — сходил в лабаз через пять метров, купил нужное, руководству счёт отдал». Не, там было веселее: ближайший магазин — 35 километров (не забываем про стандарты МАГАТЭ относительно зоны вокруг АЭС), бюджет ограничен… Весело было.

Но история не о том.

Работал я программером, но иногда мне хотелось отдохнуть. Вспоминая заветы Ильича о том, что лучший отдых — это смена деятельности, решил помочь сервисникам. Взял со стойки первый попавшийся комп из тех, которые притащили к нам в отдел на ремонт. На нём флоповод сдох.

Поскольку флопы на то время не использовались даже у нас, я его выдернул. Но надо же привести комп в более-менее пристойный вид, а в это понятие дырка на морде не входит, правда? И я начал выбирать заглушку на 3,5″ из запасов.

В силу описанных выше обстоятельств компы у нас были самые разные. И корпуса тоже. Так что заглушку именно от того корпуса я не нашёл. Взял максимально похожую. Попробовал внедрить — не лезет. Взял напильник, подрихтовал — не лезет. Ещё немного попилил — не лезет. В итоге мне это надоело, и я, предварительно открутив винт, кое-как пристроил заглушку и вбил её на место молотком.

Все бы ничего, рядовая ситуация, но в это время к нам с каким-то вопросом зашёл очередной юзер. Увидев мои манипуляции, он решил, что лучше спрашивать ничего не будет, и ушёл.

Теперь я понимаю правило автомехаников: «Не пускай клиента в ремонтную зону».

Живу в студенческом общежитии, подрабатываю местным «примусопочинятелем». Приличное количество знакомых с разными «осями» и разными характерами позволило сделать кой-какие выводы.

Маководы — самая малочисленная группировка. С этими всё понятно: птицы гордого полёта, на остальных смотрят свысока. Со своими проблемами обращаются в Гугл, в сервис или к такой-то матери — не хотят отдавать свои драгоценные железки стоимостью в четверть новой машины в руки непонятно кому. В священных войнах участвуют редко, ибо не видят в этом никакого смысла. Зачем, если всё работает и так?

Виндовозы, тысячи их. Этим в большинстве случаев надо одно — чтобы было привычно и работало. Подумаешь, не очень быстро, не всегда удобно и порою глючит — зато глючит стабильно, всё на месте и спецсофт без особого геморроя запускается. И то скорость очень зависит от кривизны извилин и рук. Холиварят нечасто: большинству всё равно, в чём не разбираться, а меньшинство давно всё настроило до оптимального состояния и поддерживает микрофлору на должном уровне.

Сопингвинщики — те, кому уже не хочется виндов, но ещё не хватает на яблочную продукцию. Существуют в двух вариантах: «спокойные» и «буйные». О первом типаже рассказали до меня, а я остановлюсь на «буйных» — их ничуть не меньше, да и стратегия их поведения не слишком отличается от религиозных фанатиков.

Объект первый. В мирное время в курилке взахлёб восторгается своей сборкой на основе популярного дистрибутива (малоадекватное англо-немецкое нечто) и в лицах описывает побеждённые глюки и танцы с бубнами, без которых спецсофт работать отказывается. На виндузятников регулярно сыплются подначки и попытки переманить на сторону GPL. А на сессии… «%Name%, у тебя ж ноут с виндой? Дай мне презентацию сделать!», «У меня опять %Software% не стартует, можно я на твоём поработаю?» Как удержался от соблазна послать в страну GPL — не знаю до сих пор.

Объект второй. Запустил линукс на всём, чём только мог, и усердно его рекламировал. На «маленькие» недостатки (треть оборудования не работает, подвисания заметны даже при работе с текстом, проблемы с рядом программ) глаза тщательно закрывались, а зубы заговаривались: «Ты не понимаешь, это же Великая Идея Свободного Пэ-О, не чета вашей винде!» Спустя некоторое время захожу к товарищу — а у него уже винда! У меня был очень выразительный взгляд. Ответ потряс своей логичностью: «Ну, оно глючило, мне надоело… Да и поиграть нормально не получается». За напоминание про Великую Идею я чуть не получил в глаз.

Объект третий. Чуть где упала винда — он тут как тут: «А давай мы тебе линукс поставим?» Всё бы ничего, только прибегают потом ко мне с результатами его работы и очень печальным видом. Ну да — разделы убиты, инет не работает, данные неизвестно где… «Что ставим?» — «Виндовс! И у меня там куча всего была… Его ещё можно восстановить?»

Собственно, к чему это я? К тому, что чаще всего причина глюков линукса (и не только) — в прокладке между стулом и монитором. И не стоит валить с больной головы на соседнюю. Всем аптайма!

Я мама шестилетки, и я задолбалась.

Волею судеб этим летом занесло нас в чудный град стольный. У себя в деревне, почитывая столичные новости, даже и не думала, что столкнусь с подобной проблемой: ведь там не хуже, чем во всяких Европах, люди-то живут.

По приезде первым делом с хозяином съёмной квартиры оформили нам регистрацию, чтоб её, временную. Ну, а дальше, как говорится, цирк с конями. В школу идти рано: мал ещё, не было на первое сентября шести с половиной лет, «не готов». А вот в садик, видимо, поздно: пропиской не вышли.

Прямо во дворе один государственный садик, метров через пятьсот ещё парочка, места есть — узнавали. Частных садов в округе не наблюдается, до ближайшего полчаса езды, вступительный взнос 100500 тыщ да ежемесячно никак не меньше 30. А вообще б хотелось в спецсад попасть, так как есть у ребёнка некоторые проблемы со здоровьем, неизлечимые, к сожалению.

Что ж, прошли комиссию, получили направление. Но опять нет: прописка-то не та!

Квест «устрой дитё в садик» продолжается. Кто-то ходит на пикеты, кто-то судится, кто-то молча водит детей в частные сады, кто-то покупает правильную прописку… А по отчётам у чиновников красота: все нуждающиеся пристроены в сады, очередей практически нет, как будто и нет тех тысяч «временных» детишек. Замечательно живём, товарищи!

Люто задолбал стереотип про русский менталитет. Про то, что Россия — страна рабов, немытых крепостных крестьян, быдла и алкоголиков. Про «Тагил», про «паркуюсь, где хочу», про «дачинг», «синие ведёрки» и прочие проявления гражданской, так сказать, сознательности. Сравнение России XIX века с современностью, вычёркивание советской культуры, принятие её как единственной в истории, поголовная канонизация монархистов, увековечение памяти всех коммунистов, война или дружба с Украиной, и прочее, и прочее…

Стереотипами мыслить всегда проще. Сколько обличительных постов в ЖЖ, казалось бы, вменяемых людей! Все прогрессоры по неизвестным причинам считают: чтобы развиваться, надо кому-то подражать. Англичанам, китайцам, немцам, американцам, хоть Сингапуру. Но обязательно подражать. А то, что в нашей среде стать немцем технически нереально, это мелочи. Хотим, чтобы все завтра стали немцами.

Почему желание работать за идею, а не за деньги, стало называться «рабским менталитетом»? Службу как смысл жизни ставили для себя во все времена образованные и самодостаточные люди. А рабы как раз всегда исповедовали психологию «меньше работать, больше жрать».

Так почему же теперь работа на совесть считается уделом рабов, а умение впарить какую-нибудь свистоперделку ради личного обогащения — признак принадлежности к новой аристократии? Сколько протянет такое общество?

Здесь спето немало од, а «я спою тебе, спою ещё одну». В роли адресата выступит резистивный сенсор.

Непрерывно удешевляя матричные ЖКИ, разработчики добились, чтобы это была не роскошь, а средство отображения. Но с ними не работают световые перья, а датчики из излучателей и фотоприёмников слишком громоздки. Подумали изобретатели, подумали — и придумали очень простой прибор (механический и аналоговый, заметьте). Им и стал виновник торжества.

Резистивный сенсор очень долго был синонимом сенсора для ЖКИ вообще. Других почти не было. Их до определённого времени ставили не только в карманную технику, но и в стационарную — платёжные автоматы, использование которых часто становилось пыткой, после которой страшно болели пальцы. Таких автоматов-то и не осталось: в новые теперь сразу ставят поверхностно-акустические сенсоры, старые тоже на них давно проапгрейжены. Карманная техника с резистивными сенсорами тоже не щадила пальцы пользователей, но была менее жестокой к ним. Главный же принцип оставался одним: не слегка прикасаться, а жать.

Принципиальная невозможность мультитача — это как попробовать сыграть многоголосную мелодию на одноголосном ЭМИ. Необходимость калибровки последовательным нажатием пяти точек на экране — четырёх угловых и центральной — помните? Возможность использования диэлектрического стилуса, думаю, тоже не забыли.

Потом разработчики карманной техники от резистивных сенсоров почти отказались. Но здесь, в отличие от платёжных автоматов, применение нашли датчики не поверхностно-акустические, а ёмкостные. Пионером тут был Джобс… Нет, он был вожатым, а пионерами в его отряде стали остальные производители. Ну, а стилус — его пришлось изобретать заново, а быть диэлектрическим он больше не может по определению.

Как и всё, чему здесь пели оды перед этим, резистивный сенсор полностью из употребления не вышел. Многие в курсе, что сегодня цветные ЖКИ ввиду большей массовости дешевле матричных чёрно-белых. А вот с сенсорами этого не произошло: резистивный по-прежнему обходится дешевле ёмкостного. Связано это со сложностью обработки данных: чтобы вычислить координаты точки прикосновения к ёмкостному сенсору, требуется намного больше вычислений. Поэтому технику с резистивными сенсорами продолжают производить. Это псевдосмартфоны на китайской платформе MRE, некоторые читалки, плееры вроде Qumo Sens. Старый друг, знакомый нам ещё со времён Newton, уже не полон энергии, как когда-то, но и помирать тоже не собирается.

Меж тем подсветку ЖКИ всё чаще делают раздельной: экран делят на области и управляют освещением каждой из них независимо. До возрождения светового пера в его классическом виде остаётся один шаг. Сделают ли его разработчики?

Дорогой сотрудник в себе!

Искренне сочувствую твоим проблемам — я тоже классический интроверт. У меня две подруги, несколько приятельниц и муж, он же ближайший друг. Не знаю, мало это или много, но со всеми, кроме мужа, я вижусь примерно раз в месяц. Больше мне просто не надо.

На работу я еду в наушниках. С работы — тоже. В первый выходной после рабочей смены я сижу дома в одиночестве или гуляю одна. Мой телефон часто выключен. На тусовках бываю раз в полгода и по чистой случайности. Не пью. Сменила туеву хучу работ. В школе меня не гнобили — скорее, побаивались. Я была довольно странной, но при этом настолько «в себе», что мне было пофиг. Я училась и занималась своими делами. Потом перестала учиться, но интроверсия тут ни причём.

Сейчас я бармен, работаю в баре с контактной стойкой. Некоторые гости сидят до утра, напиваются, выпендриваются, хамят, пытаются задеть или нарочно вывести из себя. Но мне по-прежнему пофиг — улыбаемся и машем, как говорится. Я справляюсь с работой в силу имеющегося опыта, мои гости часто остаются довольны и уходят в хорошем настроении. Если кому-то удаётся сбить мой настрой — это только моя проблема, и вряд ли кто-то о ней узнает. Я общаюсь и взаимодействую с коллективом, потому что от слаженности нашей работы зависит функционирование всего заведения. Вне работы я не общаюсь ни с кем из коллег — мало общих интересов и почти противоположные жизненные позиции. В интригах не участвую. Разговоры за спиной замечаю, но ничего с этим делать не собираюсь: обсудят меня и перейдут на кого-то ещё.

Если ты живо представишь моё рабочее место, оно покажется тебе адом. Но это не так. Мне спокойно и комфортно. Возможно, бар — всего лишь перевалочный пункт, своего рода отдых, и потом я найду себе другую, «серьёзную и перспективную» работу. Но главное отличие этой моей работы от прошлой офисной в том, что здесь я действительно могу быть профессионалом, и это моё качество будет решающим. Не без человеческого фактора в лице начальства и не без мелких неприятностей в лице недоброжелателей и завистников, конечно. И тем не менее, моя личность здесь мало кого волнует, так что ломаться и душу из себя вытаскивать мне не приходится. Это и называется «профессионализм». Моя работа не хороша и не плоха, она мне подходит. Как человек человеку — тут где-то хорошо про это написали.

А ты профессионалом быть не готова, потому что застряла в своём первом классе и на всех обиделась. Осознай, что всем пофиг, и перестань задалбываться сама или сходи к психологу. Серьёзно. И будет тебе счастье и самая лучшая в мире работа.

Я преподаватель. Веду общеобразовательные предметы (или, как их сейчас называют, ненужные): культуру речи, деловое общение и так далее.

Когда я был студентом, нас учили, что мы должны придерживаться принципов гуманистической педагогики. Нашим антипримером всегда были злобные преподы, которые орут на студентов по любому поводу, оскорбляют, используют двойки в качестве средства воспитания, месяцами гоняют по пересдачам. Мы были молодыми, наивными и верили этому. Если бы кто-нибудь стал рассказывать мне о гуманистической педагогике теперь, я бы, пожалуй, только грустно посмеялся, а потом бы сам кое-что о ней рассказал.

Например, гуманистическая педагогика — это когда к вам не ходят на занятия. На первые две-три пары группа будет ходить исправно (просто потому, что не знает ещё, чего от вас ожидать), а затем посещаемость упадёт. Дни, когда к вам будет приходить половина группы, вы будете считать праздничными. Действительно — а зачем ходить на пары, если вас не заставляют это делать?

Или, скажем, гуманистическая педагогика — это когда из той половины студентов, которая всё-таки пришла, ещё половина игнорирует задания, которые вы им даёте. Действительно — а зачем выполнять задание, если можно его не выполнить, и тебе за это ничего не будет?

Преподавание вспомогательных предметов — отдельная песня. Кто не знает — расскажу: это когда вы входите в аудиторию, студенты смотрят на вас, и в их взгляде читается, что вы пришли их мучить. Мучить совершенно ненужным предметом, который, как они считают, никогда им не пригодится и только отвлекает их от той специальности, которую они пришли изучать. Причём степень того, насколько творчески вы подошли к разработке занятия и сколько сил вложили в его подготовку, определяет в их глазах только то, насколько изощрённо их будут мучить сегодня.

И вот в итоге вы иногда с завистью посматриваете на тех коллег, чьи воспитание, характер и принципы дают им возможность обращаться со студентами так, как вы бы себе никогда не позволили (просто из чувства уважения к чужой личности). Да, порой их терпеть не могут, иногда даже ненавидят — зато у них идеальная посещаемость, превосходный порядок на занятиях и неукоснительное выполнение всех поставленных задач.

Наверное, пора и мне понемногу превращаться в злобного препода.

А вот и я — ненавистный журналюга, иногда даже «журнашлюшка», синоним продажности и скандальности, которого нужно отстреливать, но только по лицензии.

Сразу же честно вам скажу, дорогие друзья: мы профукали некогда уважаемую профессию. Вернее, позволили это сделать.

Проблема вот в чём: если кто-нибудь спросят меня, кто такой журналист и что такое журналистика вообще, я глубоко зависну и не найду точного определения.

Журналист раньше — это то самое песенное «трое суток не спать ради нескольких строчек в газете». Это защитник интересов простых людей (самое элементарное — выслушать бабу Глашу и заставить местный ЖЭК отремонтировать ей канализацию, потому что очередная начальница ЖЭКа, страдающая комплексом вахтёра, машет бумажками, топает ногами и помогать пенсионерке отказывается). Это человек, за счёт профессиональной необходимости чуть лучше обывателей понимающий, что за бардак творится вокруг и кто в нём виноват. Это существо с горящими глазами, работающее за мизерный оклад без премий и пытающееся сделать мир вокруг чуточку лучше, как бы наивно и глупо это ни звучало.

«Журналист» сейчас — это толпа каких-то странных бессовестных людей, которые своими действиями вызывают недоумение и тоску.

Две трети нынешних выпускников журфаков — ходячий ужас. Это существа без кругозора, не знающие родного языка, не способные написать заметку в три абзаца. Но главное не это — они не хотят «трое суток не спать» и пахать в районных газетах, помогая старикам бороться за пенсию. Они прямо заявляют, что хотят быть узнаваемыми, сверкать на телеэкранах, рисовать светскую хронику (то есть сообщать миру сенсационные подробности очередной беременности Пугачёвой) и за большие деньги на федеральных каналах врать о том, как чудесно живётся в родной стране — даже тем, кому живётся не очень. Да-да, это они строгают бесконечные «Анатомии протеста» и прочие доходные заказы сверху, это они за хороший процент от заказа травят певца, посмевшего иметь собственное мнение, отличное от мнения высшей власти.

Страшно, что именно их общество считает теперь журналистами. Бессовестный подонок, пролезающий в больницу к умирающей актрисе и выкладывающий фотографии на своём «Лайфсайте» с пометкой «Сенсация! Срочно!» — это, по-вашему, журналист? Дядя, вещающий по воскресеньям на главном телеканале страны мерзкую чушь о национал-предателях и сжигании чьих-то сердец — это для вас журналистика? Сотрудники бывшей «Правды комсомольцев», окончательно утратившие совесть, — это для вас образец качественной прессы? Ребята, да вы что?

Да, в чём-то автор гневного поста прав. Неправ только в одном: он зачем-то обозвал всех перечисленных у него персонажей журналистами и тем самым очень обидел настоящих представителей профессии (не «древнейшей», хватит уже гадостей). Не надо так. Задолбали.