Меня задолбали вещи, которые должны бы служить для удобства людей, но вместо этого создают неудобства. Вот, например, табло с отсчётом времени на пешеходных переходах. Вроде бы все хорошо, люди подходят и знают, когда им будет дан зелёный свет и сколько времени у них на то, чтобы пересечь дорогу (то, что на табло отображаются только двузначные числа, а на некоторых переходах надо ждать по пять минут — это не так важно, в конце концов), но проблема в том, что табло врут.

Вот, скажем, переход — ждать зелёного света около минуты, зелёный свет горит достаточно долго, чтобы перейти дорогу нормальным шагом. Людей много, толпа собирается за полминуты и следит за табло. На той стороне автобусная остановка и немного дальше метро, в толпе есть люди, которые очень спешат. Табло показывает, что ждать осталось совсем чуть-чуть, 3… 2… 1… Все знают, что в это время загорается жёлтый свет, водители тормозят, через секунду после того, как табло показало «01», загорится уже зелёный для пешеходов, так что можно уже идти… Но цифры на табло сменяются двумя прочерками, жёлтый свет для транспорта и не думает загораться, зелёный для пешеходов — тоже, водители тормозят в пол, очевидно, не понимая, почему от стоящей у перехода толпы отделилось стадо баранов, так беззаботно прущих через дорогу на красный свет, как будто у них по девять жизней.

Бывает и по-другому. Табло показывает, что стоять и ждать ещё секунд двадцать. За это время можно убрать что-то в сумку, достать что-то из сумки, вытащить телефон, чтобы посмотреть время, или сделать ещё что-то быстрое и необременительное, чтобы не терять времени потом. И тут пешеходам дают зелёный, хотя обещали через двадцать секунд. Кто-то замечает сразу и переходит. Кто-то не сразу: иногда люди спешат, иногда — немного теряются, перебегают дорогу, когда времени слишком мало, не успевают до переключения светофора. Один раз на моих глазах девушку чуть не сбили — водитель в крайнем ряду не понял, что стоящий рядом автобус кого-то пропускает, и повезло ещё, что он он был любителем разгоняться сразу.

В другом месте, на переходе через проспект, двойной комплект светофоров, только половина из которых считает время правильно. В одну сторону идёшь — всё нормально, в другую после островка посередине видишь только неправильное табло, которое сообщает, что у тебя пять секунд на переход. Нормально, успеем. 4… 3… Ой, красный! А надо ещё одну полосу перебежать, и хорошо, если тебя увидят, а не рванут с места…

И вот вопрос: на фига тогда это всё делать? Кому от этого лучше?

Соседка снизу! Какая прелесть! Вот именно тот случай, когда чем больше узнаешь людей, тем больше любишь собак.

Ваш звонок в дверь и ваш голос я помню с детства. Чтобы не шуметь, мы везде постелили мягкие ковры. Мы заменили выключатели на бесшумные, чтобы они не мешали вам щёлканьем. Но они всё равно вам мешали, и мы ночью ходили на ощупь, да и свет из наших окон отражался на деревьях снаружи и попадал к вам. Приходилось развивать навыки ориентирования в темноте. Разумеется, надевали мягкие тапочки и днём, и ночью, но вы всё равно их слышали. Телевизор, радио? Ни-ни: у вас спал ребёнок. Он спал круглосуточно в течение многих лет. (Пока не сел за наркотики. Его мне жаль. Вас — нет.) Тем не менее, вы орали на играющих под окнами детей тоже чуть ли не круглосуточно. Дети (и я в том числе) боялись пройти мимо вашей двери, потому что знали: оттуда выскочит тётя, и начнётся «гав-гав». Нас провожали по подъезду родители.

Вас, таких соседок снизу, в нашем подъезде было трое. Однажды вам всем трём ночью одновременно побили стёкла. Нет, это были не мы, дети: мы были слишком запуганы (кстати, я потом лечился, но при волнении заикаюсь до сих пор, большое вам «спасибо» за это). Это были объединившиеся родители. Никого, конечно, не нашли, ведь участковые тогда знали всех на своём участке. Мера оказалась действенной, но не вечной.

Когда одна из вас умерла, все с удивлением обнаружили, что у неё был сын. Состоит на неврологическом учёте — а что ещё можно было ожидать при такой маме?

Всё закончилось в один миг. За стеной всю ночь был слышен кашель. Там лежала больная женщина. И вот тут раздался ваш вопль: «Кто там кашляет!» Это, конечно, был только зачин. Вы ещё долго орали, что рано вставать (кстати, вставать было не вам), что с 22:00 должно быть тихо, и ещё многое другое. Вас, конечно заткнули: к соседям как раз приехал знакомый — бывший зэк. Уж что он вам сказал, не знаю, но вы заткнулись примерно на год. Но дело не в зэке, конечно. Я увидел вас такой, какой вы были в реальности — трусливой, истеричной, скандальной…

Помните скандал, который вы попытались устроить, когда у меня умер отец? Я бы сделал то, что пообещал, потому что вы тогда перешли все границы. У меня были бы шикарные смягчающие обстоятельства.

Уютное кафе. Парень и девушка о чем-то оживлённо спорят. У неё Lumia, у него Galaxy. Аргументы кончились, он достаёт из загашника ещё один:

— Вот я могу на нем эмулятор Спектрума запускать, а ты не можешь!

— Это я-то не могу? Во, смотри!

Продолжать холивар было бессмысленно — она оказалась такой же спектрумисткой, как и он.

Вот так в свои тридцать с лишним лет Спектрум продолжает объединять такие разные сердца. А их сыну уже год.

Девушка, 19 лет. Несколько месяцев получила диагноз — первичный (идиопатический, т.е. причины нет) остеоартроз коленных суставов. Мои суставы деформируются и разрушаются. Через несколько лет я не смогу ходить, а операция очень дорогая.

Я испытываю очень сильные боли, хромаю на обе ноги. Надо мной смеются на улице. Друзья сказали, что я инвалид и они больше не будут со мной общаться. Мать не верит в болезнь, хотя я ей показывала кучу справок. Но это ещё не всё.

Я танцор. Танцую всю свою жизнь. Даже не представляю, что буду делать, сидя в инвалидной коляске. Мечтаю умереть. Пристрелите меня, пожалуйста.

Родственники обижены, что я замуж выхожу без белого платья и банкета. Мне 30 лет, мы с мужем 10 лет вместе, у нас уже двое детей. КМП.

Несколько лет назад работал я сисадмином в крупной сети компьютерных магазинов. Всё было серьёзно: был отдел сисадминов, отдел внедрения и сопровождения 1С и отдел разработки, которые писали и вели интернет-магазин.

И вот как-то приходит к нам начальник отдела разработки и говорит:

— Ребята, можете помочь? У меня с базой проблема.

— Не вопрос, в чём дело?

— Да постоянно обращается к базе какой-то левый айпишник. Можете пробить, кто это?

— Давай адрес.

— 127.0.0.1.

Попалась мне на глаза история о том, как возмутило соискательницу требование прикреплять фото к резюме. Мол, раз не модельное агентство, требование лишнее.

Хочется с ней не согласиться, так как меня, как сотрудника, участвующего в подборе персонала в компанию, задолбало обратное — отсутствие фото как такового либо такие фото, что резюме даже не будут читать.

Ну скажи, дорогой соискатель на должность преподавателя иностранного языка крупной компании, зачем в резюме твоё фото в рыболовном комбинезоне, шляпе с антикомариной сеткой и чёрных очках? Ради интереса пригласили на собеседование. И что же? Во-первых, дорогой соискатель, ты возмутился, что тебя не узнали без этого прикида. Во-вторых, нас не удивило, что о корпоративной этике и просто этикете ты не слышал вовсе. Твоё поведение соответствовало твоему фото.

Соискательница на должность администратора, мы очень рады всем вашим навыкам и знаниям, описанным в резюме. Мы не просим тебя быть размера S и с определёнными параметрами, но нам важно, как ты выглядишь и как себя подаёшь, потому что ты — лицо компании, первый человек, которого видит клиент, войдя к нам. Да, нам нужно твоё фото. Да, мы попросим выслать отдельно, не поленимся. На твоё возмущение ты сразу получаешь отказ в собеседовании.

Милые девушки, мы ищем офис-менеджера, а не секретутку. Фото в купальнике или в клубах дыма в ночном клубе не говорит о вас ничего хорошего.

На днях у меня ещё было резюме с портретом кота, а не соискателя, и с групповой фотографией с пьянки.

Неужели так неочевидно, что фото, которое вы подбираете, говорит о вас не меньше, чем то, что написано в резюме?

Здравствуйте! Я беременна.

Нет-нет, поздравлять не надо. Дело в том, что я беременна вот уже четыре года. Может, и больше. Но особенно актуальной эта тема стала после того, как у меня появилось кольцо на безымянном пальце.

Но начну по порядку. Я не пью ничего крепче кефира. Вообще. Совсем. Ни с друзьями, ни с родными, ни рюмочку за знакомство, ни пригубить в честь праздника. Причина проста, как тапочка: мне не нравится. Я не люблю вкус и запах алкоголя. Шоколадные конфеты с ликёром тоже не ем, да. И насиловать себя в угоду окружающим и традициям, глотая противное N-градусное варево, не собираюсь. Да, я пробовала. И коктейли. И домашнее. И «ты даже вкус-то не заметишь, глотни». Ну вот не нравится мне.

Поэтом на всех торжествах сижу с апельсиновым соком. Или с налитой, но не отпитой рюмкой. Какой из этого следует вывод? Я беременна. Тут сценарий развивается в двух направлениях: «Ну выпей чуть, малышу хуже не будет» и «Ой, ты такая правильная, а вот у меня сноха, подруга, знакомая…» На все мои попытки сказать, что я просто не пью, на меня обижаются, что я вру или отказываюсь поддержать компанию, или понимающе улыбаются: «Да-да, ты ничуть не беременна, я никому не скажу».

А ещё я ношу платья и юбки. Свободные. Нет, не потому, что я беременна. Потому что в платьях мне удобно. Ничего не режет и не мешает. Потому что моя фигура далека от эталона, и я отдаю себе в этом отчёт. И то, что предлагает современная мода для молодых девушек, я не одену под страхом расстрела. У меня, чёрт возьми, грудь и попа, и мне такая мода не идёт. А платья идут.

Нет, вы не задолбали. При мне говорите, что хотите. Но я устала от звонков мамы, которая живёт в другом городе и которой вчера очередная знакомая снова сказала: «А ваша-то беременна, вы знаете?» Особенно в ключе того, что завести этого самого ребёнка у нас не получается, и мама это прекрасно знает. И каждый раз переживает.

Если девушка уже несколько лет говорит, что она не беременна, возможно, она действительно не беременна?

Со мной случился проект внедрения фронт-офиса. А вместе с ним поставщик решения — Землесофт. Землесофт — это хуже внезапной диареи посреди танцпола на концерте рок-звезды и страшнее зверожука с Трааля.

Была у Землесофта система. Она была как правильнописание Винни-Пуха: хорошая, но хромала. Такой себе инвалид третьей группы, но с разрешением на работу. Система фронт-офисом никогда не была, да и сейчас она всё ещё не он.

В отличие от программистов, менеджеры у Землесофта хорошие. Они приехали к заказчику, предложили хорошую цену (всё-таки кое-что надо было допилить), рассказали о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра, и понеслась.

В процессе допиливания инвалид третьей группы стал инвалидом второй, заразился полиомиелитом, ему сломали обе ноги и руку. Проект разбился на этапы, этапы — на спринты, спринты — на задачи, и выяснилось великое. Первый этап: инвалид с одной рабочей рукой (доработанной, но чуть-чуть не допиленной функциональностью) не обладает свойствами, необходимыми для реализации второго этапа. Нужна операция на сердце (повышение версии ядра), и будет счастье. Казалось бы, ну да, нужно. Повышаем — получаем инвалида с новым ядром, поломанной рукой, поломанными ногами, долечиваем его так, чтобы он хотя бы мог передвигаться, и наконец-то запускаем в эксплуатацию после года-то пыток этот проклятый первый этап фронт-офиса.

Второй этап продолжаем доделывать, чтобы когда-нибудь в туманном будущем… Но заказчику уже сто процентов пора что-то давать. И что? И ничего — Землесофт не ищет лёгких путей. С инвалида сделали клон, ядро ему заменили, но на какое-то не релизное. Рабочую руку сломали — функциональность первого этапа во втором инвалиде не работает, правда, как и функциональность второго, потому что второго ещё нет.

И вот стоит заказчик и затравленно оглядывает двух инвалидов, которых по уму легче и гуманнее было бы пристрелить. Но бодрая «команда» проекта Землесофта надежды не теряет. У них по-прежнему есть упаковка лейкопластыря, аскорбинка, полтора неких программиста, которые пишут некий код для неких объектов.

Надежду стала терять команда заказчика. Заказчик отчётливо осознает, что Боливар не вынесет двоих, и настоятельно просит выбрать какого-то из двух инвалидов. Отчаявшись донести свою мысль до команды Землесофта — им оба инвалида дороги как родные дети, — заказчик обращается к руководству Землесофта. Руководство кивает, со всем почти соглашается и говорит:

— Слушайте, а если мы докажем, что первый инвалид отлично ходит, можно мы оставим обоих?

«Твою мать», — думает про себя заказчик и вежливо спрашивает:

— Но такой подход всё равно приведёт к тому, что первый инвалид будет заменён вторым?

— Да.

— И замена эта будет нелёгкой, это будет второе полномасштабное внедрение, а мы ещё не закончили это?

— Ну что вы, у второго рано или поздно мы руки починим, вы почти не заметите никакой разницы. Ну, раньше контролы были слева, теперь справа, чё там такого? Ну, функциональность всю ещё раз оттестируете, ну, системные возможности проверите, мы даже обещаем логировать операции удаления данных. И вообще, вы видели, как Microsoft изуродовал Office?

— Видели, — соглашается заказчик. — Именно поэтому оставляем одного инвалида, и именно того, кого познакомим с пользователями.

И что, вы думаете, ответил Землесофт?

— Мы к вам лично приедем и объясним, что два инвалида лучше, чем один. А первый вообще не инвалид!

Бодрая команда Землесофта после этого разговора стала ещё бодрее. У них есть три дня, чтобы первый инвалид со сломанными ногами побежал, но он пока не бежит, иногда подпрыгивает, но всё больше бьётся в конвульсиях в надежде сдохнуть своей смертью. А мы ждём заморских гостей.

Живу с женой и тещей. С другом по пьяни пошутили: друг позвонил мне домой и сказал, что меня сбила машина, лежу в таком-то морге. Через 2,5 часа приехал домой, а мой стол, личные вещи, одежду просто вынесли из квартиры на помойку. Быстро ж они однако… КМП