Понедельник. Вечер. Прекрасная погода. Крупный ТРЦ ближайшего Подмосковья. Ходим мы с мужчиной, убиваем время, пока мастер неподалёку выполняет плановый ремонт моего автомобиля.
По центру прохода небольшие магазинчики, один из них — со всякими курительными принадлежностями: табаки, зажигалки, уголёчки. Мужчина увидел его и вспомнил, что дома давно валяется зажигалка «Зиппо», когда-то подаренная мне другом, но она не работает и к ней нужны запчасти.
Продавщица — гламурная кисо восточной наружности, сидящая на стульчике, уткнувшись носом в айфон. Мужчина решил её идиллию с ходу не нарушать, с расспросами не приставать, а обойти сначала витрину самостоятельно. Обошёл, не нашёл, решил-таки спросить.
— Добрый день, а у вас есть фитиль и кремень для «Зиппы»?
Тут медленно поднимается голова — и такое удивлённо-недовольное:
— Чи-и-иво-о-а-а?
Мы оба аж остолбенели. Вот честно, я много чего в жизни повидала, но даже для меня это было слишком.
Мужчина подумал было повторить вопрос, но, увидев её выражение лица «ты чё, мудила, меня от „вконтактика“ отвлёк?», сказал: «Ладно, ничего не нужно». А я ей напоследок сказала, что такими темпами у них клиентов не будет никогда вообще.
Задолбало отсутствие элементарного воспитания и ощущение, что клиент, вздумавший что-то спросить — навязчивое быдло, посмевшее отвлечь от поисков туфель и мужа. Ведь именно за это им платят деньги.
Я переводчик. Специализируюсь на фильмах и сериалах. С выходом нового чудо-закона против мата и разговоров вокруг него уровень задолбанности вдруг резко подскочил. А ведь и раньше цирк был.
Парень отрезает себе руку тупым перочинным ножиком, но сквозь его стиснутые зубы не процеживается ничего крепче «Чёрт!».
Мужчина просыпается в кромешной тьме, чиркает зажигалкой и — о боже! — обнаруживает себя в свеженьком гробу. «Проклятье!» — восклицает он.
Женщина застала мужа в постели с другой. Кто он, вы думаете? «Негодяй!»
Вот вы смеётесь, а, думаете, это мы, переводчики, так хотим? Нет. Мы и сами кровавыми слезами плачем над тем, как «цензурный» перевод до неузнаваемости уродует Тарантино, Ричи, Даффи, Смита, Коэнов и всех прочих, кто снимает кино не для жителей воображаемой страны в голове Мизулиной. Превращает их в жалкие пародии на самих себя, лишает остроты, шарма, дерзости, реалистичности и, да, юмора. Если меня что-то бесит в людях — так это тупое, лицемерное ханжество.
Когда вы в последний раз бились пальцем о тумбочку? Какие добрые слова пришли вам на ум? Вот-вот. Х#$ня постная эта ваша цензура в переводе.
Когда очередной раз тебя просят «смягчить» и без того уже поролоновые «углы», так и хочется этим самым матом послать всех сами знаете в каком направлении. Автор, пусть он хоть трижды сапожник, важнее переводчика, и стерилизовать его ты не имеешь никакого права. Есть мат — будь так добр, передай. Не можешь изящно — твои проблемы. Это вопросы к тебе, твоему чувству языка, меры, находчивости.
Но на телевидении свои законы. В кино и кинопрокате тоже свои. Вот и остаётся нам один лишь интернет. Но и здесь переводят зачастую словно по инерции; встречаются такие забубоны, что просто за голову берёшься. Там, где можно не болеть этой идиотской аллергией на адекватный язык — не надо ей болеть, пожалуйста. Мат — это чудесный, тонкий, многофункциональный инструмент, и отказываться от него — это всё равно, что вдруг решить есть только ложкой. Как же задолбали-то!
«Ботаном» меня никто не называл — не было в моём детстве такого слова. Сейчас бы, наверное, называли. Первую четвёрку в четверти я получил в седьмом классе — до этого были только отличные оценки. И тут — четвёрка по русскому языку. Вернуться на отличный уровень не получилось. Серебряная медаль — и без экзаменов в технический вуз на совсем непопулярную специальность. В приложении к диплому — одна четвёрка, по философии. Учился сам, было интересно. Не всегда интерес был в предмете, иногда учился на спор сам с собой: смогу или нет? Очень многое смог.
Ну и что мне это дало? Несколько одноклассников и однокурсников задавали мне этот вопрос. Давайте расскажу, мне не стыдно.
Сейчас мне под сорок. Я «простой» инженер. В подчинении у меня — никого. Работаю… да неважно где, а то сейчас сразу появятся те, кто скажет, что мы выпускаем полное фуфло и они никогда этим не пользовались. Тяжёлая работа, непростое положение отрасли. Зарплаты? Зарплаты хорошие. Не скупятся, потому как замену квалифицированному персоналу найти сложно. Офисмены наши ненавидят нас лютой ненавистью. Ну как же, ведь если бы они не продали, то не было бы денег, но им платят по 12–15 тысяч, а нам… Сколько? Скажем так, от 35. Я за полгода заработал чуть меньше миллиона рублей, но я — не показатель, у меня идут выплаты за патент. Хорошие деньги. Впрочем, я и не исключение. Уже лет пятнадцать у нас вполне достойные зарплаты.
— Ты просто удачно присосался к дойной сиське, на твоём месте мог быть любой! — сказал мне однокурсник, работающий в фирме по изготовлению металлоконструкций.
Любой? Возможно. Нас пришло двое. Выдали нам пробное задание. Через полчаса я положил начальнику бюро решение, а другой выпускник нашего факультета ушёл, буркнув на прощание:
— Я думал, вы тут работаете, а вы задачки решаете!
К слову, из семи десятков институтских дисциплин могу назвать десятка полтора, без которых ловить на нашем заводе нечего. Хотя тут тоже находятся спорщики. Лет пять назад приезжал к нам какой-то модный дизайнер.
— Надо творчески мыслить, а вы только повторяете уже давно изученное. Без этого у вас никогда не будет прогресса, — вещал он перед нами.
Речь закончилась демонстрацией своих потрясающих возможностей, когда он из классического изделия за десять минут наваял супермодный авангард. Слов нет, красиво. Вот только мы же не картинки производим, а реально функционирующие вещи. А эти вещи изготавливаются из реально существующих материалов, у которых есть характеристики, цена. И то, что он тут нарисовал, будет стоить дорого, очень дорого. А если сделать дешевле, то это будет опасно для жизни. Но дизайнеру пофиг — он нарисовал, и всё тут.
Да, я «горбачусь на дядю», по выражению моего одноклассника-предпринимателя. Не вижу в этом ничего плохого. Задатков предпринимателя я у себя не вижу, поэтому реализую на рынке труда свои сильные стороны. Получается неплохо. По крайней мере, денег больше, чем приносит будка «Изготовление ключей. Металлоремонт».
— Сидеть и чертить? Скучно, — говорит мне однокурсница, переквалифицировавшаяся в бухгалтеры.
Чтобы так утверждать, нужно знать профессию. Мне есть что вспомнить. Адреналин испытаний, когда мы чудом уцелели в 2005-м. Поездки на Крайний Север и на Алтай. Командировки в Италию и Японию. Армейские заказы, «живая» диссертация на реально рабочем материале, с настоящими актами внедрения от предприятий с многомиллионными прибылями. Чувство удовлетворения, когда «всё идёт по плану», как ты вчера рассчитал. Мне не скучно, больше никому своего мнения не навязываю.
— Умереть в неизвестности? Не для меня! — бодро выступает товарищ, проходивший учёбу по линии КВН.
Да, тамада на свадьбах с инженерным дипломом — знаменитость, такое нечасто увидишь. И выступления в кафе перед десятком утончённых ценителей музыки — это серьёзная претензия на всемирное признание. Я? Что ж, в таких же узких кругах я весьма известен, а то, что вас в этих кругах нет, это не показатель.
— Тёлки на красный диплом не западают! — хлопает меня по плечу наш институтский любитель женщин.
В свои сорок лет он отлично выглядит: даже классическая рубашка не может скрыть бицепсов внушительного размера, а плоский живот наверняка разделён на восемь «кубиков». Он всегда таким был. У него шестеро детей от пяти женщин, настоящий племенной производитель. У меня? Конечно, всё скромнее. Шестнадцать лет в браке с одной женщиной, одна дочь. Где познакомились? В библиотеке. Смеяться разрешаю.
Вас оскорбляет, что я не нищенствую. Я вам порчу какую-то статистику. Я не спился, как Миша, и не влачу жалкое существование в библиотеке, как Нина. Вы смакуете их жизненные неудачи, подчёркивая, что «пятёрки» их в жизни не спасли. Статистика ваша весьма грязная. Миша — он не отличник, он сын завуча, и вы прекрасно это знаете. Медаль ему сделали для поступления в вуз. Нина? Не знаю, не общался. Но могу рассказать про Ларису, которую вы не вспоминаете. Она закончила ВШЭ с отличием, работает в Москве, в группе ВТБ. Мягко говоря, не бедствует.
Так надо ли было учиться в системе нашего образования? Надо. Можно сколько угодно её критиковать, ругать тупых учителей и преподов, но я скажу так: у любого есть чему поучиться. Хотя бы тому, как не надо делать. А разностороннее академическое образование — это не просто широких кругозор мёртвых знаний, это карта жизни. Тебе задали направления — выбирай, плыви, совершенствуйся. В Италии бакалавр готов за три года. Почти год из этого времени он стажируется на заводе, не просиживая за книжками. В итоге получается весьма занятный продукт. Его не надо переучивать («забудьте, чему вас учили в институте»), он уже готов к употреблению работодателем. И его потребляют вдоль и поперёк. И больше всего бакалавр боится, что его перестанут потреблять: на другом предприятии его узконаправленные практические навыки не пригодятся. Увольнение для многих специалистов — это катастрофа и сброс жизни на ноль. Они не знают, что рядом есть другая тропа, они даже не могут переучиться, если завод просто переходит на другую технологию. Я? Если завод закроется, то я найду себя в автотюнинге, строительстве, ремонте, производстве мебели. Это то, что приходит с ходу.
Не всё у нас так плохо. Пока, по крайней мере. А если кто-то в школе и институте научился чему-то не тому (если научился, конечно), то… Ну, не знаю.
Мы познакомились, когда тебе было всего 16 лет, а мне 23. Когда я впервые зашла в квартиру к своему будущему мужу, ты злобно посмотрела на меня из-за угла и убежала обратно в комнату. Я попыталась приласкать тебя — ты меня оцарапала и убежала. Но каждую ночь ты всё равно приходила к нам на кровать, ложилась на меня и урчала.
Говорят, что кошкины 16 лет — это как человеческие 80–90. Теперь тебе около 19 лет, твои интересы в жизни: поспать и поесть.
Иногда ты забываешь, что поела, и просишь опять, не жалобно мяукая, а громогласно, так, что, по-моему, все соседи слышат, орёшь в коридоре. Когда же ты получаешь внеочередную, честно выпрошенную еду, твой желудок не справляется с нагрузкой, и всё недопереваренное остаётся на просторах нашей квартиры.
Может, из-за обиды, может, из-за возраста ты любишь справлять нужду в углу. Кошка, за 18 лет могла бы и выучить: если ты написаешь не там, то за это последует наказание. Но нет, ты с завидной частотой продолжаешь делать своё мокрое дело в этом углу. Стоит ли говорить, что спецсредства и куски лимона не помогают?
Кровать. О боже, как ты любишь эту кровать! Особенно ходить под неё по большой нужде. В итоге та же история, что и с углом. А всё постельное белье покрыто ровным слоем шерсти.
Ты уже кошка в возрасте, из тебе во все стороны лезет шерсть, вычёсывать себя ты не даёшь: с детства не приучена, что поделать.
Ты невоспитана: тянешь когтистую лапу и царапаешь ногу тому, кто, по твоему мнению, ест что-то вкусное, даже если несчастный кушает яблоко. В твоём понимании есть два мнения: твоё и неправильное.
Нет, кошка, мы тебя никогда не усыпим и не выбросим, ты спокойно доживёшь все свои девять жизней в тепле и уюте, будешь всё так же мурчать, лёжа на нас, всё так же подставлять голову, чтобы почесали за ушком. Но когда ты в шесть утра субботы стоишь и орёшь в коридоре, требуя еды, так и хочется сказать: «Задолбала!»
Беременна, живот заметен невооружённым глазом. Метро. Не час пик, но места только стоячие. Вхожу в вагон. Взгляд молодого человека с интересом скользит сверху вниз:
Лицо — «О, ничего так, симпатичная».
Грудь — «Ого!»
Ниже — и молодой человек уже спит. А я ведь и садиться-то не хотела.
Скажите, мужчины, а что вы чувствуете, когда посреди этого спящего царства бабушка «сто лет в обед» пытается усадить беременную женщину?
Благодаря чрезмерно эмансипированным (раскованным, недалёким, смекалистым, упоротым и т. д.) девушкам слово «борщ» имеет чёткую, практически непроизвольную ассоциацию со словом «минет». Женщины гордятся и кичатся тем, что с одинаковой ловкостью делают как минет, так и борщ. Что вы хотите продемонстрировать — доступность, ультрасовременность, отсутствие скромности, готовность ублажать орально партнёра по первому его зову? Встречали ли вы хоть раз фразу или пост от мужчины, где фигурировал бы куннилингус в комплекте с шубой или духами, например?
Я не пуританин и не ханжа. Минет — дело хорошее, но нельзя ли делать его, не оповещая об этом весь мир?
Вчера был в гостях у родителей. Вернувшийся с работы отец спросил у мамы, что на ужин. Мама ответила: «Рис с курицей есть, но я тебе борщ подогрела». Видели бы вы радостную и несколько двусмысленную улыбку отца!
Периодически на сайт проникают люди, освоившие конкретный словарный запас и искренне желающие, чтобы язык после этого замер и перестал быть живым организмом. Ещё лучше — чтобы вдруг исчезли все единицы, которые кто-то там не успел освоить.
В языке никогда не останется ничего лишнего, ничего такого, что не понравится носителям языка. Так, в американоговорящем сообществе не прижились «вагиноамериканки».
Но нет: только пуритане от языка, ограниченные своими и только своими знаниями, готовы записать в «альтернативно мыслящих» всех, чья речь чуть отличается.
Мне жаль, что какая-то модница не видит разницу между юбкой-тюльпаном (похожей на бутон и добавляющей объём бёдрам), просто юбкой (с почти прямой линией бокового шва) и юбкой-карандашом. Последняя на самом деле похожа на карандаш после заточки: она прилегает к бедру почти до самого колена. Тот запас ширины, который позволяет мне делать шаг, не мешает мне видеть её карандашный силуэт.
Мне жаль, что знакомые вам строители не понимают, что и как стягивает цементная стяжка. Пошлите их Гуглом, что ли.
Мне жаль, что в выражения «без явного смысла» сегодня могут попасть выражения с конкретным смыслом.
Мне весело от того, что эти же господа тут же говорят, что «язык насилуют». Объясните мне, как можно изнасиловать язык — не человека, не (ужас-ужас-ужас) животное, а язык? Его же фактически даже приласкать нельзя. А что? Я посмотрела в словаре прямое значение слова. Давайте им и ограничимся, дабы меня не расстраивать. И со словом «задолбали» тоже странно выходит: я вас не то что не долбала — я к вам не прикоснулась ни разу.
И я не стала бы сюда писать, если бы в выходные мне не поставили окна «под ключ»: ребята помыли окна, вынесли с собой мусор и, уточнив, где розетка, прошлись моющим пылесосом по комнате. Мне осталось только любоваться с высоты седьмого этажа городом и синим небом.
Не пытайтесь записать окружающих в людей с альтернативным мышлением по той лишь причине, что у вас приступ придирчивости. Будьте проще: язык не даст остаться в себе ничему лишнему.
Здравствуйте. Я девушка, и у меня есть увлечение. Я люблю делать снимки самой себя.
Казалось бы, что такого? Никому не мешаю, делаю себе. Не постоянно, где-то два снимка в течение недели или даже меньше. Не складываю губки уточкой, не фотографируюсь в туалете или на фоне ковра.
Но нет! Любой человек, видящий, как я делаю свой безобидный снимок, считает своим долгом сострить:
— Ты что, тупая? Только тупые делают селфи!
— А ты знаешь, что увлечение снимками самих себя признали психической болезнью?
— Да прекрати, это уже никому не интересно!
— Ты бо-о-ольная, только селфи свои и делаешь…
Уважаемые, это моё увлечение. Я же не говорю вам:
— Ты что, тупой? Только тупые играют в компьютерные игры!
— А ты знаешь, что сидеть больше трёх часов в сутки в социальных сетях — это ненормально?
— Да прекрати снимать еду, это уже никому не интересно!
— Ты бо-о-ольной, только свои записи в блоги и пишешь…
Да, бывает, я делаю селфи на фоне знаменитых заливов, рек. На фоне красивой зелени в известном парке. Или на фоне красивого старинного дома, если это разрешено. Я это делаю, потому что восхищена красотой этих мест. Почему я фотографирую себя на фоне этих мест, а не просто эти места? Почему же, я снимаю и просто живописные виды. Да и много других вещей. Фотографии себя я делаю для того, чтобы поставить их на аватарку в социальной сети. Я не обновляю её слишком часто, но аватарку хочу видеть у себя на странице красивую, достойную, с моим лицом, а не с безымянным котиком из интернета. Да и вам будет приятнее сразу видеть по аватарке, что отвечаю вам именно я, и вам будет приятней, если она будет качественной, красивой, на фоне не туалета, а живописной природы или роскошной архитектуры.
Ведь это вы возмущены тем, что на аватарки ставят не изображения самих себя, а какие-то картинки из сети. «Ведь непонятно, с кем вообще говоришь! — сообщаете вы. — Да и вообще, так только страшные делают, чтобы свою морду лошадиную скрыть». И это вы возмущены туалетами и коврами на фоне фотографий. Вас это задолбало. А меня задолбали вы.
Вот что меня всегда безмерно удивляет, так это утверждение «жила-была девочка — сама виновата» от разнополых конформистов. И наколки-де люди делают напоказ, и топлес загорают, чтобы к ним поприставали, и волосы отращивают/бреют, чтобы на них обратили внимание, а в коротких юбках ходят, чтобы изнасиловали. Уже в свой адрес встречал заявления, что слишком быстро хожу и слишком много улыбаюсь только для того, чтобы выделиться из толпы.
«Окно Овертона» — политическая теория, которая описывается как «окно» границы идей, которые могут быть приняты обществом.
Да, может быть, это и так. Есть, наверное, минимальный процент людей, которые выделяются из серой массы с целью эпатировать и привлечь к себе внимание. Их благородные мотивы по расширению окон Овертона, которого так боятся традиционалы, упрощают социальные взаимодействия и увеличивают число возможностей для каждого человека, который хочет, например, носить шорты, юбку выше колена и не носить при этом бурку. Но большая часть людей вовсе не пытаются привлечь к себе внимание разнообразных дядь-вась и тёть-моть мелкоуездного разлива. Им от этого внимания только минусы. Но и маскироваться под клонированного человека толпы они тоже не хотят. Они делают себе татуировки потому, что это красиво, что им так хочется, что это впишет их в какой-то коллектив, что это покажет их принадлежность к субкультуре, по любой другой из тысяч и тысяч причин, ни одна из которых не направлена на эпатирование. Они будут брить голову налысо и отращивать косы не с целью кровно оскорбить Цецилию Цезаревну из пятого подъезда, а потому, что такой образ соответствует их внутреннему знанию о себе. Они будут загорать топлес на общественных пляжах потому, что упругая женская грудь третьего размера смотрится лучше пивных сисек пятого, которыми весело размахивают многие настоящие мужики, а нудистских пляжей в большинстве городов православной России вовсе нет. А даже если есть — ваши коллеги по занудству, традиционно мыслящие граждане, опошляют саму идею нудистских пляжей, посещая расположенные по периметру кусты с целью подрочить на загорающих людей.
Нонконформистам на вас, конформистов, пофиг. Вы им безразличны, они вами не интересуются, пока вы не начинаете ломиться в их личное пространство со своими немытыми вопросами.
А ваше унылое брюзжание: «А чего вы хотели? Чтобы вас, выделяющихся из толпы, никто не трогал? Не дождётесь!» напоминает мотивацию разнообразных тиранчиков и больных на всю голову царьков, вроде семейки Ким Чен, разрешившей три мужских и пять женских стрижек всему населению своего концлагеря.
