Когда мне было двадцать.
Посвящаю сей небольшой опус нынешним двадцатилетним.
Читаю нынешние газеты, смотрю телепередачи и диву даюсь, господи как вас нынешних кошмарят насчет семидесятых и восьмидесятых годов. И жрать то было нечего, обуть и одеть тоже нечего, а секса и вовсе не было. Вот недавно в одной газетенке такое вранье прочитал, так смеялся — до колик в животе. Откуда только и берутся такие фантазеркорреспонденты. Жили мы нормально, нормально жили, и ели нормально и одевались хорошо. Но, правда оговорюсь, для этого нужны были деньги и блат. (Что такое блат — это знакомство с завскладом, завмагом, с завотделом в магазине, знакомая продавщица в универмаге, ну или на худой конец знакомство с тем, кто их знает.) Был, да, конечно был, дефицит хороших товаров, например, хороший костюм, было не купить, ну не шили их хорошо в те годы. Но зато его можно было пошить у хорошей портнихи, а вот найти её – хорошую портниху, и была большая проблема.
Но кто хотел, тот находил, и понятно дело костюмчик шился не за простое спасибо. Или же, можно было заказать костюм, предварительно оговорив цвет, размер, материал и страну изготовителя, чаще заказывали Чехословакию, Польшу иногда Италию. Люди же кто этим занимались, назывались фарца. К ним обращались тогда, когда нужен был, как сейчас говорят, эксклюзив. Например — хороший импортный магнитофон Сони или Тошиба, приличный молодежный прикид, или коньяк хороший, да мало ли чего. В то время хорошие джинсы стоили от 120 до 150 руб., а цена джинсового костюма, например – настоящий Wrangler, (джинсы + куртка), доходила порой до 225 – 250 руб. Простой инженер, врач, педагог в то время получали от 105 до 135 руб. в месяц. Вот и посчитайте, сколько времени надо было копить, что бы прилично выглядеть. Да и облапошить при покупке могли запросто, самый распространенный вид мошенничества тогда был, это так называемые «распиленные джинсы». Брались джинсы, разрезались на две части, запаковывались в пластиковый пакет так, что создавалось впечатление, что там целые джинсы. И когда это фуфло продавалось, то делали так, что у человека исключалась возможность их развернуть, не то что примерить. Бывало и такое, что говорить. Но если ты был не лох, то такой фокус не проходил.
Расскажу о своей жизни в семьдесят восьмом и семьдесят девятом годах прошлого столетия. В 78-м я справил двадцатидвухлетие. Работал я тогда в областной больнице одного из городов на Волге медтехником. Обслуживал аппараты ИВЛ РО-6.
(ИВЛ- искусственная вентиляция легких). Это аппарат, который дышит за человека, когда тот не в состоянии этого делать сам, в силу самых разных причин. Механизм был не очень сложный, электродвигатель, специальные мехи, две шкалы, одна показывает количество дыхательных движений в минуту, другая показывает объем воздушнокислородной смеси, которую аппарат должен вдохнуть в человека. Аппараты стоявшие в операционной и в реанимации, немного различались друг от друга, но несущественно. Кроме этого на мне был ремонт и обслуживание бестеневых ламп, ну это те лампы, которые висят над операционным столом.
Областная больница была громадная, в области полтора миллиона человек. Она состояла из нескольких больших пяти и семиэтажных зданий, в которых размещались различные терапевтические отделения, несколько хирургических; 1х.о., 2х.о. гнойная хирургия, большое отделение торакальной хирургии, детская хирургия, большое отделение реанимации. Везде были эти аппараты, по всей больнице их насчитывалось около тридцати, вот я их и обслуживал. Работа не пыльная, (во всем белом), нужно было только вовремя и быстро обслуживать вызова. Работу свою я знал и любил, когда пришел на работу, аппараты были, конечно, запущены, часто ломались, но я, в течение года, их все выставил в нормальный рабочий режим. Работал в сменах — сутки, через трое суток.
Нас было пять медтехников, четверо в кольце, пятый инженер-медтехник, спец по сложной импортной радиоэлектронике. Каждый из нас в чем-то специализировался, я – вот в наркознодыхательной аппаратуре и по лампам бестеневкам. Колян- друган мой, по аппаратам ЭКГ отечественного производства, Миша-камикадзе специализировался в ремонте физиотерапевтических аппаратов, остальных уж не помню. Столько лет прошло.
За это получал 135 рублей. Меня это очень устраивало, поскольку я ещё подрабатывал в телеателье – телемастером, а это плюс ещё 115 руб. Правда пятнадцать рублей в месяц отстегивал пенсионеру, который был устроен за меня, и червонец бригадиру, зато имел постоянно заказы, бегал по квартирам, а это ещё дополнительных 50-60 руб., но уже неофициальных.
Я ещё до армии в ДОСААФ, (была такая организация в СССР, теперь это РОСТО), получил эту специальность. Так что по тем временам, мой совокупный доход, как теперь говорят, составлял чистыми, около 210-215 руб. — это были очень приличные деньги. На эти деньги я мог себе позволить снимать однокомнатную квартиру со всеми удобствами и с обстановкой, плюс телевизор, холодильник, за это платил 35 руб. дороговато конечно, но зато жил один. Хозяйка приходила раз в месяц за платой, и больше не показывалась, жил тихо, порядок соблюдал, платил соседке по лестничной площадке рубль в месяц, чтобы она мыла подъезд в дни моего дежурства, и у меня было все тип-топ.
Кроме того, играл на бас-гитаре в ВИА этой областной больницы, (для бестолковых разъясняю, ВИА — это вокально-инструментальный ансамбль, по нынешнему – это рок-группа). Был также администратором этой группы. Ну, следил за техническим состоянием гитар, синтезатора, ударной установки, усилителей, акустических колонок, собирал всех на репетиции. Договаривался о вечерах, на которых мы должны были играть, утверждал репертуар у начальников тех организаций, где мы играли. В те времена репертуар концерта утверждался в парткоме, если дело касалось официального мероприятия, типа концерта на 1 мая, на 9 мая ну и так далее. Ну а на просто танцевальные вечеринки, бралось разрешение у главного врача больницы, или у директора медучилища, если нас приглашали туда.
Состав группы был 5 человек, я – бас-гитарист. Фельдшер Толик — ритм-гитара, фельдшер Саша — барабанщик. Доктор Женя – клавишник, Михаил — соло – гитара, вокал. Михаил — был наш музыкальный руководитель, или как сейчас говорят – музыкальный лидер. Михаил преподавал в музыкальной школе. Практически каждую неделю, в субботу, не считая официоза, мы играли на танцевальных вечеринках в больнице или в медучилище. Иногда нас приглашали поиграть на танцах в городские больницы, их у нас в городе было три.
Про одежду. Сами понимаете, прикид должен был быть соответствующим. Для официоза, у меня было два костюма, черный и светло-серый, штук пять белых рубашек и соответствующие галстуки к ним. На повседневное время, я приобрел два фирменных джинсовых костюма, с десяток хороших футболок, кроссовки и замшевые мокасины. Так что прикинут я был по тем временам очень хорошо.
Насчет еды. Ну когда был на работе, то питался в столовой больницы бесплатно. В остальное же время или у подружек, или в кафешке. Около дома, где я снимал квартиру, было кафе. Я туда частенько захаживал, там неплохо готовили, был музыкальный автомат, да-да музыкальный автомат, бросаешь в него (если мне память не изменяет, пятнадцать копеек), выбираешь музыкальное произведение, нажимаешь кнопку. Пластинка ложится на проигрыватель, на пластинку опускается тонар и звучит музыка. Там всегда было весело, много народу, преимущественно богемной молодежи. Рядом находились областной драматический театр, редакция областной газеты и художественный музей и куча магазинов. Да и самом доме, где я проживал, на первом этаже был магазин “Дары природы”. В нем был отдел полуфабрикатов, ну там продавали сырники, пельмени, морковные и картофельные котлеты, просто чищеная картошка. Я там часто покупал пельмени и картофельные котлеты, надо сказать, что они были очень вкусные.
Так что, тот, кто хотел заработать, зарабатывал, самое главное было не зарываться.
Это было прекрасное время.
Федора.
Вообще-то настоящее имя её было Фёкла, но представлялась она всегда Федора, работала корреспонденткой в областной газете, у неё была масса знакомых, достать она могла все, от еды и тряпок до практически любой электроники
У неё часто собралась компания, ну — болтали, выпивали, танцевали, вот к ней одна моя подружка меня и затащила. И надо же такому случиться, за полчаса до нашего прихода у неё сломался магнитофон, шикарный импортный катушечник. Кто-то на него уронил салат, подсолнечное масло протекло внутрь, попало на пассик и лентопротяжный механизм, магнитофон стал работать в холостую, ну перестал протягивать пленку, а потом и вовсе остановился, из него повалил дым, запахло горелым. Федора на телефон, приглашает срочно знакомого мастера из радиоателье, тот жил где-то рядом, потому что пришел минут через пять, он его вскрыл, посмотрел внутрь, хохотнул и вынес вердикт:
— Капут.
Потом добавил:
— Выбросьте на помойку, там внутри все сгорело.
Закрыл панель и ушел. Федора в истерике, мол, я за него столько отдала, что страшно сказать. Я же был немного выпивши, и решил выпендриться перед подругой, подхожу к Федоре и говорю:
— Федора, может быть я погляжу его.
Федора вся в слезах, машет рукой, типа, делай что хочешь, все равно выбрасывать.
А в тот день, я как раз был с суток, ну шел с работы, когда меня отловила подружка. При мне был кейс, а в нем набор моих рабочих инструментов, паяльник, мультитестер, баночка с канифолью, припой и пузырек спирта с растворенной канифолью, я этим раствором смазывал ремни и шкивы в аппаратах ИВЛ, когда те замасливались.
Открыл верхнюю панель, изнутри магнитофон представлял очень жалкое зрелище, все платы черные от копоти, наверное, когда масло замкнуло контакты, оно вспыхнуло и выгорев погасло. Кусочком смоченной спиртом ткани протер панели, полюбовался как загнивающий буржуазный строй делает радиотехнику. Протер лентопротяжный механизм своим раствором, стер масляные потеки и копоть от короткого замыкания на плате. В данной модели магнитофонов, (кстати говоря, действительно очень дорогая модель Грюндига) была защита от короткого замыкания. Надо было нажать маленький рычажок, и если источник короткого замыкания был устранен, то плата начинала работать. Об этой модели магнитофонов я прочитал в журнале “Радио”, как раз за несколько дней до этого происшествия. Так вот почти на всех платах, указанный рычажок был в положении “off”, перевел его в положение ”on”, потом включил паяльник, потыкал в канифоль чтобы она запахла и пропаял пару контактов. Затем протер ещё раз все платы спиртом, закрыл панель, закрутил все винтики, поставил первую попавшую под руку бобину с пленкой и включил его. В мощных колонках, ватт на семьдесят пять, запульсировала композиция MagicFlyгруппы Space, эта музыка тогда была ещё в диковинку. Присутствующие застыли в немой сцене гоголевского “Ревизора”. Затем раздался дикий визг Федоры:
— Мальчик! Я твоя навеки! Приходи когда хочешь! Проси чего хочешь!
Тут надо пояснить, мне в то время было 22 года, а Федоре 37, замужем она была раза три, но каждый раз недолго, наверное, потому, что она была очень неординарной женщиной. Попытаюсь пояснить почему.
А. Росту в ней было181 см.
Б. Ходила в джинсах, футболке и кожаной куртке почти круглый год.
В. Была очень начитана, много знала, была несколько раз за границей, работала там.
Г. В то же время, готовить не умела абсолютно, могла испортить любой продукт, который попадал ей в руки.
Д. Над удачной шуткой хохотала, вернее, гоготала так громко, что все присутствующие обращали внимание, находясь в гостях, обязательно, что нибудь роняла на пол.
Е. Курила папиросы Беломорканал, почти по две пачки в день.
Ж. Если человек был дурак и дятел, то она это говорила ему в глаза, кто бы он не был.
У нас с ней случился очень странный роман, который длился около года. Она могла в три ночи позвонить мне, и сказать:
— Можно я приеду, мне плохо!
С ней было прикольно, помню пригласила она меня в побыть в роли деда Мороза на Новый год в детском садике. Была у неё подруга Мария, заведующая садиком, и что-то не срослось у них с дедом Морозом. Вот Федора мне и звонит, вся в растрепанных чувствах, — спасай…
— я тут за Снегурочку…
— а дед Мороз …… …. …… не может…
Я загоготал как придурок, говорю:
— Фенька, ты с ума сошла, я сам 185 см. да ты 181см. хороши дед Мороз со Снегурочкой, да ладно бы, где — то во взрослой и пьяной компании поприкалываться, а тут все же дети и им по три-четыре годика. А Федора блажит, у Машки неприятности будут, если на Новогоднем утреннике, (дело было тридцатого декабря) не будет главных действующих лиц. Я говорю:
— А настоящие – то где?
А Федора:
— Где, где. В Караганде! Дед Мороз в осадок выпал, а Снегурочку тошнит, что-то не то съела. Срочно приезжай! Ну и всякая муть про любовь.
Ну я на такси, и к Федоре на выручку. Приезжаю, а она у детсада круги наворачивает, а в окне маячит её подруга. Смотрю, они с деда Мороза все одеяние уже стащили, и на том же такси, что я приехал, вместе с блюющей Снегуркой отправили во всояси. Мне дали прочитать сценарий утренника, одели в деда Мороза, дали мешок с подарками и к детям. Все пошло путем, я с детишками скачу у елки, слушаю их стишки, раздаю подарки. И вот настает момент, детишки и я, хором, зовём Снегурочку. Выходит дылда Снегурочка, и начинает заливать детишкам, как она долго ехала к ним. Вот тут один очкарик, (знаете, есть такие, сомневающиеся, от больших знаний) начинает допытываться, а настоящая ли она Снегурочка. Вот, кстати говоря, ко мне у него претензий не было.
-Дедушка Мороз он и есть дедушка Мороз, если он настоящий.
Как это юное чадо заявило, а вот Снегурочка у него, вызывает сомнения…
— Голос, мол, у неё хриплый…
(Ещё бы не быть хриплым, когда эта так называемая Снегурочка, выкуривает по две пачки Беломора в день)
Но я, отвлек его внимание к отдельным недостаткам Снегурки, дополнительным подарком и праздник покатился дальше. Утренник прошел на пять, заведующая просто цвела, в порыве чувств попыталась меня … обнять, поцеловать…
Но Федора за шиворот оттащила её от меня, помахала у неё под носом кулаком, и добавила словами:
-Машка! Ты мне подруга, я за тебя в огонь и воду! Но он один, и на двоих не делиться! Машка вздохнула и пригласила нас к столу.
Читаю нынешние газеты, смотрю телепередачи и диву даюсь, господи как вас нынешних кошмарят насчет семидесятых и восьмидесятых годов. И жрать то было нечего, обуть и одеть тоже нечего, а секса и вовсе не было. Вот недавно в одной газетенке такое вранье прочитал, так смеялся — до колик в животе. Откуда только и берутся такие фантазеркорреспонденты. Жили мы нормально, нормально жили, и ели нормально и одевались хорошо. Но, правда оговорюсь, для этого нужны были деньги и блат. (Что такое блат — это знакомство с завскладом, завмагом, с завотделом в магазине, знакомая продавщица в универмаге, ну или на худой конец знакомство с тем, кто их знает.) Был, да, конечно был, дефицит хороших товаров, например, хороший костюм, было не купить, ну не шили их хорошо в те годы. Но зато его можно было пошить у хорошей портнихи, а вот найти её – хорошую портниху, и была большая проблема.
Но кто хотел, тот находил, и понятно дело костюмчик шился не за простое спасибо. Или же, можно было заказать костюм, предварительно оговорив цвет, размер, материал и страну изготовителя, чаще заказывали Чехословакию, Польшу иногда Италию. Люди же кто этим занимались, назывались фарца. К ним обращались тогда, когда нужен был, как сейчас говорят, эксклюзив. Например — хороший импортный магнитофон Сони или Тошиба, приличный молодежный прикид, или коньяк хороший, да мало ли чего. В то время хорошие джинсы стоили от 120 до 150 руб., а цена джинсового костюма, например – настоящий Wrangler, (джинсы + куртка), доходила порой до 225 – 250 руб. Простой инженер, врач, педагог в то время получали от 105 до 135 руб. в месяц. Вот и посчитайте, сколько времени надо было копить, что бы прилично выглядеть. Да и облапошить при покупке могли запросто, самый распространенный вид мошенничества тогда был, это так называемые «распиленные джинсы». Брались джинсы, разрезались на две части, запаковывались в пластиковый пакет так, что создавалось впечатление, что там целые джинсы. И когда это фуфло продавалось, то делали так, что у человека исключалась возможность их развернуть, не то что примерить. Бывало и такое, что говорить. Но если ты был не лох, то такой фокус не проходил.
Расскажу о своей жизни в семьдесят восьмом и семьдесят девятом годах прошлого столетия. В 78-м я справил двадцатидвухлетие. Работал я тогда в областной больнице одного из городов на Волге медтехником. Обслуживал аппараты ИВЛ РО-6.
(ИВЛ- искусственная вентиляция легких). Это аппарат, который дышит за человека, когда тот не в состоянии этого делать сам, в силу самых разных причин. Механизм был не очень сложный, электродвигатель, специальные мехи, две шкалы, одна показывает количество дыхательных движений в минуту, другая показывает объем воздушнокислородной смеси, которую аппарат должен вдохнуть в человека. Аппараты стоявшие в операционной и в реанимации, немного различались друг от друга, но несущественно. Кроме этого на мне был ремонт и обслуживание бестеневых ламп, ну это те лампы, которые висят над операционным столом.
Областная больница была громадная, в области полтора миллиона человек. Она состояла из нескольких больших пяти и семиэтажных зданий, в которых размещались различные терапевтические отделения, несколько хирургических; 1х.о., 2х.о. гнойная хирургия, большое отделение торакальной хирургии, детская хирургия, большое отделение реанимации. Везде были эти аппараты, по всей больнице их насчитывалось около тридцати, вот я их и обслуживал. Работа не пыльная, (во всем белом), нужно было только вовремя и быстро обслуживать вызова. Работу свою я знал и любил, когда пришел на работу, аппараты были, конечно, запущены, часто ломались, но я, в течение года, их все выставил в нормальный рабочий режим. Работал в сменах — сутки, через трое суток.
Нас было пять медтехников, четверо в кольце, пятый инженер-медтехник, спец по сложной импортной радиоэлектронике. Каждый из нас в чем-то специализировался, я – вот в наркознодыхательной аппаратуре и по лампам бестеневкам. Колян- друган мой, по аппаратам ЭКГ отечественного производства, Миша-камикадзе специализировался в ремонте физиотерапевтических аппаратов, остальных уж не помню. Столько лет прошло.
За это получал 135 рублей. Меня это очень устраивало, поскольку я ещё подрабатывал в телеателье – телемастером, а это плюс ещё 115 руб. Правда пятнадцать рублей в месяц отстегивал пенсионеру, который был устроен за меня, и червонец бригадиру, зато имел постоянно заказы, бегал по квартирам, а это ещё дополнительных 50-60 руб., но уже неофициальных.
Я ещё до армии в ДОСААФ, (была такая организация в СССР, теперь это РОСТО), получил эту специальность. Так что по тем временам, мой совокупный доход, как теперь говорят, составлял чистыми, около 210-215 руб. — это были очень приличные деньги. На эти деньги я мог себе позволить снимать однокомнатную квартиру со всеми удобствами и с обстановкой, плюс телевизор, холодильник, за это платил 35 руб. дороговато конечно, но зато жил один. Хозяйка приходила раз в месяц за платой, и больше не показывалась, жил тихо, порядок соблюдал, платил соседке по лестничной площадке рубль в месяц, чтобы она мыла подъезд в дни моего дежурства, и у меня было все тип-топ.
Кроме того, играл на бас-гитаре в ВИА этой областной больницы, (для бестолковых разъясняю, ВИА — это вокально-инструментальный ансамбль, по нынешнему – это рок-группа). Был также администратором этой группы. Ну, следил за техническим состоянием гитар, синтезатора, ударной установки, усилителей, акустических колонок, собирал всех на репетиции. Договаривался о вечерах, на которых мы должны были играть, утверждал репертуар у начальников тех организаций, где мы играли. В те времена репертуар концерта утверждался в парткоме, если дело касалось официального мероприятия, типа концерта на 1 мая, на 9 мая ну и так далее. Ну а на просто танцевальные вечеринки, бралось разрешение у главного врача больницы, или у директора медучилища, если нас приглашали туда.
Состав группы был 5 человек, я – бас-гитарист. Фельдшер Толик — ритм-гитара, фельдшер Саша — барабанщик. Доктор Женя – клавишник, Михаил — соло – гитара, вокал. Михаил — был наш музыкальный руководитель, или как сейчас говорят – музыкальный лидер. Михаил преподавал в музыкальной школе. Практически каждую неделю, в субботу, не считая официоза, мы играли на танцевальных вечеринках в больнице или в медучилище. Иногда нас приглашали поиграть на танцах в городские больницы, их у нас в городе было три.
Про одежду. Сами понимаете, прикид должен был быть соответствующим. Для официоза, у меня было два костюма, черный и светло-серый, штук пять белых рубашек и соответствующие галстуки к ним. На повседневное время, я приобрел два фирменных джинсовых костюма, с десяток хороших футболок, кроссовки и замшевые мокасины. Так что прикинут я был по тем временам очень хорошо.
Насчет еды. Ну когда был на работе, то питался в столовой больницы бесплатно. В остальное же время или у подружек, или в кафешке. Около дома, где я снимал квартиру, было кафе. Я туда частенько захаживал, там неплохо готовили, был музыкальный автомат, да-да музыкальный автомат, бросаешь в него (если мне память не изменяет, пятнадцать копеек), выбираешь музыкальное произведение, нажимаешь кнопку. Пластинка ложится на проигрыватель, на пластинку опускается тонар и звучит музыка. Там всегда было весело, много народу, преимущественно богемной молодежи. Рядом находились областной драматический театр, редакция областной газеты и художественный музей и куча магазинов. Да и самом доме, где я проживал, на первом этаже был магазин “Дары природы”. В нем был отдел полуфабрикатов, ну там продавали сырники, пельмени, морковные и картофельные котлеты, просто чищеная картошка. Я там часто покупал пельмени и картофельные котлеты, надо сказать, что они были очень вкусные.
Так что, тот, кто хотел заработать, зарабатывал, самое главное было не зарываться.
Это было прекрасное время.
Федора.
Вообще-то настоящее имя её было Фёкла, но представлялась она всегда Федора, работала корреспонденткой в областной газете, у неё была масса знакомых, достать она могла все, от еды и тряпок до практически любой электроники
У неё часто собралась компания, ну — болтали, выпивали, танцевали, вот к ней одна моя подружка меня и затащила. И надо же такому случиться, за полчаса до нашего прихода у неё сломался магнитофон, шикарный импортный катушечник. Кто-то на него уронил салат, подсолнечное масло протекло внутрь, попало на пассик и лентопротяжный механизм, магнитофон стал работать в холостую, ну перестал протягивать пленку, а потом и вовсе остановился, из него повалил дым, запахло горелым. Федора на телефон, приглашает срочно знакомого мастера из радиоателье, тот жил где-то рядом, потому что пришел минут через пять, он его вскрыл, посмотрел внутрь, хохотнул и вынес вердикт:
— Капут.
Потом добавил:
— Выбросьте на помойку, там внутри все сгорело.
Закрыл панель и ушел. Федора в истерике, мол, я за него столько отдала, что страшно сказать. Я же был немного выпивши, и решил выпендриться перед подругой, подхожу к Федоре и говорю:
— Федора, может быть я погляжу его.
Федора вся в слезах, машет рукой, типа, делай что хочешь, все равно выбрасывать.
А в тот день, я как раз был с суток, ну шел с работы, когда меня отловила подружка. При мне был кейс, а в нем набор моих рабочих инструментов, паяльник, мультитестер, баночка с канифолью, припой и пузырек спирта с растворенной канифолью, я этим раствором смазывал ремни и шкивы в аппаратах ИВЛ, когда те замасливались.
Открыл верхнюю панель, изнутри магнитофон представлял очень жалкое зрелище, все платы черные от копоти, наверное, когда масло замкнуло контакты, оно вспыхнуло и выгорев погасло. Кусочком смоченной спиртом ткани протер панели, полюбовался как загнивающий буржуазный строй делает радиотехнику. Протер лентопротяжный механизм своим раствором, стер масляные потеки и копоть от короткого замыкания на плате. В данной модели магнитофонов, (кстати говоря, действительно очень дорогая модель Грюндига) была защита от короткого замыкания. Надо было нажать маленький рычажок, и если источник короткого замыкания был устранен, то плата начинала работать. Об этой модели магнитофонов я прочитал в журнале “Радио”, как раз за несколько дней до этого происшествия. Так вот почти на всех платах, указанный рычажок был в положении “off”, перевел его в положение ”on”, потом включил паяльник, потыкал в канифоль чтобы она запахла и пропаял пару контактов. Затем протер ещё раз все платы спиртом, закрыл панель, закрутил все винтики, поставил первую попавшую под руку бобину с пленкой и включил его. В мощных колонках, ватт на семьдесят пять, запульсировала композиция MagicFlyгруппы Space, эта музыка тогда была ещё в диковинку. Присутствующие застыли в немой сцене гоголевского “Ревизора”. Затем раздался дикий визг Федоры:
— Мальчик! Я твоя навеки! Приходи когда хочешь! Проси чего хочешь!
Тут надо пояснить, мне в то время было 22 года, а Федоре 37, замужем она была раза три, но каждый раз недолго, наверное, потому, что она была очень неординарной женщиной. Попытаюсь пояснить почему.
А. Росту в ней было181 см.
Б. Ходила в джинсах, футболке и кожаной куртке почти круглый год.
В. Была очень начитана, много знала, была несколько раз за границей, работала там.
Г. В то же время, готовить не умела абсолютно, могла испортить любой продукт, который попадал ей в руки.
Д. Над удачной шуткой хохотала, вернее, гоготала так громко, что все присутствующие обращали внимание, находясь в гостях, обязательно, что нибудь роняла на пол.
Е. Курила папиросы Беломорканал, почти по две пачки в день.
Ж. Если человек был дурак и дятел, то она это говорила ему в глаза, кто бы он не был.
У нас с ней случился очень странный роман, который длился около года. Она могла в три ночи позвонить мне, и сказать:
— Можно я приеду, мне плохо!
С ней было прикольно, помню пригласила она меня в побыть в роли деда Мороза на Новый год в детском садике. Была у неё подруга Мария, заведующая садиком, и что-то не срослось у них с дедом Морозом. Вот Федора мне и звонит, вся в растрепанных чувствах, — спасай…
— я тут за Снегурочку…
— а дед Мороз …… …. …… не может…
Я загоготал как придурок, говорю:
— Фенька, ты с ума сошла, я сам 185 см. да ты 181см. хороши дед Мороз со Снегурочкой, да ладно бы, где — то во взрослой и пьяной компании поприкалываться, а тут все же дети и им по три-четыре годика. А Федора блажит, у Машки неприятности будут, если на Новогоднем утреннике, (дело было тридцатого декабря) не будет главных действующих лиц. Я говорю:
— А настоящие – то где?
А Федора:
— Где, где. В Караганде! Дед Мороз в осадок выпал, а Снегурочку тошнит, что-то не то съела. Срочно приезжай! Ну и всякая муть про любовь.
Ну я на такси, и к Федоре на выручку. Приезжаю, а она у детсада круги наворачивает, а в окне маячит её подруга. Смотрю, они с деда Мороза все одеяние уже стащили, и на том же такси, что я приехал, вместе с блюющей Снегуркой отправили во всояси. Мне дали прочитать сценарий утренника, одели в деда Мороза, дали мешок с подарками и к детям. Все пошло путем, я с детишками скачу у елки, слушаю их стишки, раздаю подарки. И вот настает момент, детишки и я, хором, зовём Снегурочку. Выходит дылда Снегурочка, и начинает заливать детишкам, как она долго ехала к ним. Вот тут один очкарик, (знаете, есть такие, сомневающиеся, от больших знаний) начинает допытываться, а настоящая ли она Снегурочка. Вот, кстати говоря, ко мне у него претензий не было.
-Дедушка Мороз он и есть дедушка Мороз, если он настоящий.
Как это юное чадо заявило, а вот Снегурочка у него, вызывает сомнения…
— Голос, мол, у неё хриплый…
(Ещё бы не быть хриплым, когда эта так называемая Снегурочка, выкуривает по две пачки Беломора в день)
Но я, отвлек его внимание к отдельным недостаткам Снегурки, дополнительным подарком и праздник покатился дальше. Утренник прошел на пять, заведующая просто цвела, в порыве чувств попыталась меня … обнять, поцеловать…
Но Федора за шиворот оттащила её от меня, помахала у неё под носом кулаком, и добавила словами:
-Машка! Ты мне подруга, я за тебя в огонь и воду! Но он один, и на двоих не делиться! Машка вздохнула и пригласила нас к столу.
5 комментариев