Лето, жара. Достаю из шкафа лёгкое платьице и босоножки, иду греть коленки на солнышко.

— Фи, ноги белые и в синяках! Гадость-гадость-гадость!

Дабы не оскорблять ничьё чувство прекрасного, облачаюсь обратно в кеды и джинсы.

— Ты же девочка! Лето, надо в юбочках ходить!

Залечиваю синяки, опять достаю платье и босоножки. На каблуках особо не побегаешь, сажусь в автобус. Остановка, толчок; в мою распрекрасную голую ногу прилетает острый край тяжеленной сумки. Боль, отчаяние. Возвращаемся в самое начало:

— Фи, ноги белые и в синяках…

Скорей бы уж осень. Задолбало!

Дорогие книгоиздатели, вы люто задолбали!

Иногда, понимаете ли, находит такая блажь — книжку почитать. И не просто бульварный мусор, а что-то если не полезное для души и разума, так просто занимательное, любопытное и интересное, с живыми персонажами и продуманной историей. И если в случае с классикой информацию по каждой конкретной книге можно где-нибудь нарыть, чтобы понять, заинтересует это сейчас или нет, а у современной прозы обычно аннотация адекватна (о чём, впрочем, судить не берусь, ибо, каюсь, этот жанр мне не слишком интересен), то с книжными новинками или относительно старыми (вторая половина прошлого века) фэнтези и фантастикой творится какой-то ужас.

Во-первых, обложки. Моя знакомая, имеющая художественное образование, может аргументированно объяснить, что, где и почему нарисовано не так и неправильно. Я же просто плачу кровавыми слезами и мечтаю оторвать руки художнику. О типажах, которые на этих обложках поселились, тактично промолчу, потому как цензурных слов на это не хватает. Очень часто от идеи прочесть книгу отговаривает уже сама обложка, а я полагаю, господа книгоиздатели, вы рассчитывали на несколько другую реакцию.

Но это ещё полбеды. Скрепя сердце и не глядя на обложку, ищешь аннотацию и пытаешься понять, что же обещает читателю очередной опус. И тут есть три варианта (четвёртый — адекватная аннотация — опустим за редкостью). В первом случае на читателя обрушиваются тонны пафоса, иногда с капсом. Капс в аннотации — книгу хочется выкинуть в окно сразу. Но даже если и без капса, нечто столь пафосное, непременно о судьбах мира, сдобренное личной неразрешимой трагедией главгероя (которого иногда описывают так, что вообще непонятно, что эта бесталанная нюня и размазня делает на этом месте), держишь двумя пальцами, как использованный подгузник, и аккуратно ставишь назад на полку, чтоб не воняло и не отсвечивало. Во втором случае читатель сталкивается с гением остроумия, полным ехидства и бесконечной мудрости, что позволяет ему весело гыгыкать по любому поводу и без оного вовсе. Поскольку до сэра Терри Пратчетта таким гениям обычно, как отсюда до Сириуса пешком, их опусы тоже аккуратно ставим назад на полку и задвигаем подальше в самый тёмный угол. В третьем случае мы имеем комбинацию первых двух, что, понятное дело, желания прочитать книгу не прибавляет.

Кстати, такая же претензия касается и большинства авторов сетевого самиздата. Своими аннотациями вы буквально отпугиваете читателей.

Самое обидное, что хотя обычно эти кошмары свидетельствуют о качестве опуса, иногда за вырвиглазной обложкой и идиотской аннотацией скрывается нечто приятное для чтения. Выяснить это можно единственным образом — начать читать книгу прямо в магазине. Но, видите ли, ближайший книжный магазин, в котором с удобством можно провести длительное время (в комфортной обстановке и кресле, а не в духоте и на ногах перед полкой), находится от меня в десятке автобусных остановок и восьми станциях метро. Чаще всего я захожу в другие книжные по дороге куда-нибудь откуда-нибудь, и времени и желания по часу торчать перед каждой полкой, пытаясь выбрать что-нибудь стоящее, у меня нет, а тащить домой нечто, что при ближайшем рассмотрении окажется хламом, я не хочу.

Читать бумажную книгу гораздо приятней электронной (тут кто-нибудь может поспорить, но в моём случае именно так). И за интересную книгу, разумеется, хочется поблагодарить автора рублём. Но даже если покупаешь электронную книгу, это всё равно (даже ещё больше) кот в мешке с дурацкой биркой. Дорогие книгоиздатели, больше внимания уделяйте оформлению вашей продукции, потому как не у каждого хватит терпения искать перлы в горах навоза.

Есть мнение, что айтишники — кошатники. Это такой же стереотип, как «все линуксоиды — анимешники». Хотя я и сам кошатник, но наш брат айтишник неоднороден. Кто держит кошек, кто собак, кто хомячков и рыбок, кто никого. Но интересней всего попугай прямо в IT-отделе.

Специально птицу не обучали: было некогда. «Живой диктофон» сам слушал и учился. Сначала выучил скайповский звонок, потом — слово «сделаю». Довольно долго его лексикон состоял из звонка и «сделаю», но затем понеслось. Несколько десятков часто произносимых в отделе слов выучил.

Когда звонящий клиент спрашивает, кто это у нас тараторит, поворачиваем камеру на попугая. Клиент тут же улыбается, становится добродушным. Его недовольство нашими мелкими недоработками как рукой снимает. А нам после позитивного разговора приятнее исправлять допущенные огрехи. В общем, на корм себе попугай зарабатывает и ещё окупается.

Дополнительный эффект: у нас никто не матерится. Чтобы птичка не повторила во время разговора с клиентом.

Мне 35, я стремный, жирный, вечно потею да еще и ржу по-тупому. Девушки не было НИКОГДА, даже намеков. Когда пытался завести отношения то либо поднимали на смех, либо полувежливо-полубрезгливо отшивали. Решил все-таки познать тепло женского тела и накопил на проститутку. Да свои деньги она отработала, да я теперь не девственник. Но вы бы видели её лицо когда она пришла. Когда мы трахались было понятно, что ей неприятно. Как она еще не блеванула, когда минет мне делала. Когда она ушла, я откровенно заревел. Ну что я за у***ще такое, что даже за деньги продажная девка не может хотя бы изобразить что ей хорошо со мной, а? Пристрелите

Говорят, дети цветы жизни, младшему «одуванчику» полгода и ровно полгода я НЕ СПЛЮ. Возможно кто- то скажет, что я плохая мать, но малыша я очень люблю, но как наступает ночь, наступает ад. Видать цветок у меня ни того сорта, его особенность такова, он не спит сам и не дает спать другим, борется с собой, ну что может быть ещё проще, закрывай глазоньки и сопи себе в две дырочки, но ни фига подобного. Это чудо весит десять кг, я 50, для меня это достаточно тяжело, он радостно со слюнями и счастливыми воплями, готов просидеть на руках всю ночь напролет, чувствую себя зомбимэном просто. От того, что сплю 4 часа в сутки, тупею, не могу сконцентрироваться даже на элементарных вещах, ничего не в состоянии запомнить, одно и то же могу рассказывать за день по пять раз, короче внимание рассеялось абсолютно, при этом какой-то дикий бодряк, целыми днями день большого будуна. Бодрое зомби. Порой хочется послать всё и убежать куда-нибудь в лес, в глушь, где полная тишина, лечь и уснуть. Одуванчик полевой, люблю тебя, твоя мама очень устала, спи уже давай,

и ПМП!

Есть в моей жизни два злодея. Эти злодеи — консьержи моего дома. Как консьержи в основном они хороши: следят за состоянием парадной части подъезда, гоняют хулиганов, контролируют поток спама в почтовые ящики. Но есть у них всего один косяк, который задолбал неимоверно.

Окошко комнатки консьержей выходит на площадку перед дверью подъезда, причём консьержам людей видно, а людям их — нет. Консьержи у нас люди добрые, поэтому жильцам открывают дверь, нажимая на кнопку в своей клетушке, но как они это делают! Поскольку у нас много съёмных квартир, в которых частенько меняются жильцы, консьержи открывают дверь только тем, кто достаёт ключ. Из сумки, из кармана — откуда угодно. Ключ уже можно почти успеть поднести к домофону, но добрые блюстители подъезда всё равно откроют дверь изнутри. Особенно приятно, когда у тебя в руках вагон пакетов, ты ищешь чёртов ключ по всем карманам (а консьержи за тобой наблюдают) — и, как только ты его достаёшь, раздаётся бодрый писк домофона.

Иногда консьержей нет, но поскольку снаружи этого не видно, ключ приходится искать всегда. На просьбу запомнить уже народонаселение подъезда и либо пускать всех без ключа, либо уже не страдать фигнёй, консьержи не реагируют. Вот и остаётся только страдать и задалбываться.

А я задолбала мужа. Зимой задолбала, а сегодня уже официально разведённая женщина. И слава Богу, если честно!

Я вообще сволочь, как мне говорят все бывшие общие друзья. Тянула из мужика деньги, а потом бросила и забрала единственную радость — доченьку-красавицу. Вот зараза, правда?

А если посмотрим с моей стороны, увидим и другую сторону Луны.

Мы живём на Крайнем Севере. Уточню: это где довольно холодно зимой и не очень жарко летом. Муж зарабатывает, я сижу дома с ребёнком — сам настоял, он мужик, он добытчик. А я что? Я не карьеристка, мне дом хранить и дитё воспитывать в радость было. Пока я не начала мужа задалбывать.

И причина-то банальна: я захотела шубу. Норковую там, или лисью, или, сохрани этих зверюшек, енотовую.

В первый раз я прямо сказала мужу: «Саш, мне нужна шуба». Не «я хочу», а «мне нужна». Потому что она была нужна. Ты сказал, что денег нет, но я не отстала. Предложила взять с рук, сказала, что возьму немного работы на дом, а ещё что родители подарят мне на день рождения сумму, и тебе останется только добавить около половины. Ты сказал, что денег нет, и чтобы я не маялась дурью, а занималась ребёнком. Что ж… Тогда я подумала, что моноблок и сопутствующее нужны тебе для работы.

Потом я попыталась сама скопить на шубку. Откладывала деньги с подарков, с ежемесячной выплаты с места работы, с твоих подачек «на себя». Мы никогда не прятали деньги, ты знал о заначке. В один прекрасный момент все деньги исчезли. «Милая, прости, маме срочно нужно было лечение, я решил, ты не будешь против». Окей, подумала я, мама — святое. «Но я же копила на шубу. Когда твоя мама вернёт деньги? Она ведь работает и довольно хорошо получает». В ответ — удивлённый взгляд и смертельная обида. Ты не знал, что деньги, взятые у жены сына, надо возвращать. Я же твою мать видела два раза: когда она вытолкала меня из квартиры в бытность ещё встреч с тобой как парнем, а не мужем, и на свадьбе, когда плакалась соседке, за кого же сыночка пошёл. Правильно плакалась: за сволочь он пошёл.

— Вот я тринадцатую зарплату получу, купим тебе шубку недорогую, ладно?

Прошла тринадцатая зарплата, подошло время четырнадцатой, а шубу я так и не увидела. Ты доблестно просматривал интернет-магазины: мол, смотри, я выбираю, к такой покупке нельзя относиться безответственно. Делал это до тех пор, пока я в лоб не спросила. Оказалось, ты ждал весны: там шубы дешевеют ввиду падения спроса.

Да твою мать! Мне не нужна шуба весной! Весной мне нужны резиновые сапоги! К счастью, они стоят семьсот рублей, и ты их дал. Но ладно, весна — так весна, экономный ты мой. Сгодится на следующую зиму, эту я прохожу как-нибудь.

Весной ты выдал: «Дорогая, ну зачем шуба, сейчас ассортимент плохой, остался неликвид, давай лучше съездим в отпуск». Эх, душа моя, затуманенная мечтами о море…

Когда пришла зима, ты уговорил меня на хороший финский пуховик. Мол, тепло, практично и не так дорого. Да, всё верно, вот только китайская подделка финского пуховика за пять тысяч — не то, что нужно в мороз 30 градусов. Но я же домохозяйка, а ты, мой господин, сделал мне щедрый подарок. Я заткнулась и о шубе не вспоминала. Я вообще боялась просить тебя о чём-то. Даже когда мой старый телефон окончательно сдох, я, перепуганная, что ребёнок вдруг поранится или подавится, а я даже не смогу позвонить в скорую, побежала и купила убогую трубку всё за те же семьсот рублей. Ты вечером мой телефон высмеял и сказал, что надо было поехать с ним в магазин и там купить хороший и современный. Но раз уж я купила, пускай будет. Тупая домохозяйка, да?

Всю зиму я пробегала (а бегать надо было часто: отвести ребёнка в школу, сходить в магазин, забрать ребёнка из школы) в китайско-финском пуховике, пока не простыла. Ангина дала осложнения, меня увезли в больницу.

Я не понимала. Реально не понимала, чем заслужила такое твоё отношение. Я что, мало работаю ради нашей семьи? В доме чисто, ребёнок растёт умницей (ты думал, хорошие оценки в школе — твоя наследственность?), к твоему приходу обед горячий и вкусный. Я не фотомодель, но симпатичная и стильная, да и ты не Ален Делон. Но этой чёртовой шубы тебе было жалко.

И вот в больнице, под капельницей, я вдруг ясно представила: если я умру, моя дочь останется с отцом, который удавится ради копейки. Которому на неё наплевать, для которого фраза «Саша, мне холодно, мне нужна шуба» — женская блажь. Наверное, ему приятно было рассказывать мужикам на работе, как его достала жена с требованием купить шубу. И все ему сочувствовали. Мне не сочувствовал никто, только мама звонила и спрашивала:

— Машенька, у вас же выше тридцати зимой не поднимается! Ты точно тепло одеваешься?..

Пару месяцев назад я увидел по ТВ сюжет о том, как один совхоз, выращивающий клубнику, буквально плачет насчёт того, что эту самую ягоду у него никто не покупает, хотя они специально организуют в городе многочисленные точки продажи ягоды. И, мол, ведь никто не хочет покупать отечественную ягоду, все хватают импортную, чёрт знает чем напичканную.

Взыграл во мне патриотизм! Зашёл на сайт совхоза. Там на карте указаны адреса торговых палаток и телефон для связи.

Звоню уточнить время работы ближайшей ко мне точки — телефон выключен. Ради интереса звонил несколько дней подряд — «Абонент — не абонент…» Звоню в управление совхоза — дают другой номер. По нему просто никто не отвечает.

Мне уже стало интересно. Звоню утром-днём-вечером пару дней — молчание. Опять звоню в управление — дают телефон отдела сбыта. Звоню в отдел сбыта — ну, думаю, вы уже догадались… В ответ тишина.

Опять звоню секретарю. Она злобно рявкает в ответ: «Может, они все на сборе ягоды?!»

Все. Всё правление совхоза — на сборе несчастной клубники? Что ж…

Вспомнил про эту историю, зашёл на сайт совхоза: обновлён несколько дней назад, указан всё тот же отключённый номер телефона.

Прежде чем устраивать свой «клубничный плач Ярославны» — доработайте свою систему сбыта, неуважаемое и бездарное правление совхоза. А я пока что пойду и куплю себе импортной клубнички: она лежит на каждом прилавке, более доступная, хоть и немного дороже вашей.

А вы пока поплачьте, что «не покупают отечественное…»

Если вы думаете, что знаете, что такое суровый энтерпрайз, то эта история для вас.

Крупная и старая американская компания. Настолько крупная и старая, что IT-инфраструктура в ней появилась задолго до Windows и базируется до сих пор на всяких разных Unix. К концу 90-х эта крупная компания переходит на очередного поставщика Unix. В 2002-м поставщик прекращает своё существование, и руководство компании принимает решение о том, что надо бы найти нового.

2003 год. В результате длительных консультаций выбран поставщик и дистрибутив Unix, выпущенный в 2000 году.

2006 год. Наконец, выделен бюджет на закупку необходимого количества лицензий дистрибутива Unix, выпущенного в 2000 году.

2014 год. Руководство одного учебного центра получает запрос на обучение 60 сотрудников крупной и старой американской компании выпущенному в 2000 году варианту Unix, который в будущем году уже перестанет поддерживаться. На вопрос преподавателя, как они собираются с этим жить, представители крупной и старой американской компании отвечают, что выбор более нового дистрибутива — это ещё пять лет согласований, да и бюджет уже потрачен. Поэтому куда проще проплатить расширенную поддержку, и специально ради них новый владелец фирмы, выпустившей в 2000 году дистрибутив Unix, продлит срок поддержки до 2020 года, а они пока выберут новый дистрибутив, на который будут мигрировать.

— Внучок, расскажи про компьютер.

— Вот это рабочий стол.

— Разве столы бывают вертикальными? Падать же всё будет.

— Будем считать, что тут всё на магнитах. Итак, вот тут обои. На них иконки.

— Обои и иконки на стене же должны быть, а не на столе. А это что?

— Песня. Весит…

— Как песня может весить?

— Может. Пять метров весит.

— Вес же в килограммах измеряется. А в метрах — длина. А это что?

— Игра.

— На рабочем столе? Играют на других столах. Теннисном, бильярдном. А на рабочем инструменты должны быть.

— Слушай, дед, пойдём к тебе в гараж. Вот это что?

— Цилиндры.

— Объём?

— 1300 кубиков.

— А тебя не удивляет, что цилиндры изменяют в кубиках? Это же разные геометрические фигуры.

— Нет.

— Вот и тебя не должно удивлять то, что я тебе сейчас показал.