Когда мальчиков жалко
Мне двадцать девять лет, двенадцать из них связаны с родным гуманитарным факультетом — сначала я здесь училась, сейчас преподаю. И все это время меня задалбывает одно и то же — фаллоцентризм некоторых преподавательниц.
То ли третий, то ли четвёртый курс. Экзамен по зарубежной литературе. В группе семнадцать девушек и Серёжа — мужик лет эдак далеко за тридцать, который когда-то бросил учебу, а сейчас решил все же получить диплом и сдаёт все предметы экстерном. Серёжа определенно не глуп, но учебу воспринимает скорее как досадное препятствие на пути к диплому, чем как задачу, поэтому часть программы не читал вовсе, часть читал в нашем возрасте и не помнит. О произведении, которое он вытащил в билете, Серёжа знает только то, что оно, кажется, американское, или, может, английское, но, скорее всего, не французское. Путем опроса соседок кое-как выясняет автора. Единственная в тот день пятёрка — у Серёжи за ответ на вопрос «Кто написал эту книгу?», до остальных докопались на местах разной степени ровности. Потому что преподавателю не нравятся девушки, они все только зря занимают места и мечтают выйти замуж, вот то ли дело (закатывая глаза) мужчина!
Защита диплома. Сидит весь поток — очники, вечерники и заочники с двух отделений, в общей сложности больше сотни человек. Среди заочников — Алик. Никто не знает, почему он решил делать вид, что учится, а не просто купить диплом в подземном переходе. Проблема в том, что Алик по-русски практически не разговаривает. «Свою» дипломную работу очевидно не только не писал, но и не читал, и вообще не вполне понимал тему. Ушёл с четвёркой и резюме «Молодой человек очень нервничает, так бы пятёрку поставили!».
Аспирантура. При поступлении все знают, что у нас любому мальчику попросту приписывают к результатам один балл, потому что им же нужнее, у них же опасность армии. То, что подавляющее большинство таких «им нужнее» ровно в день двадцатисемилетия внезапно понимает, что их роман с наукой был ошибкой, и процент мужчин среди защитившихся стремится к нулю, тоже все знают.
Начала преподавать — та же история. Студент, имеющий очевидные проблемы с запрещенными препаратами. Если вы никогда не видели, что активное их употребление за пару лет делает с обычным среднестатистическим человеком, просто поверьте на слово: мозги осыпаются, как лес по осени. К сессии не допущен, потому что до сих пор не то, что не закрыл, а даже не открыл предыдущую. Вдруг в документах появляются отметки о сданных работах и все как будто налаживается, но не потому, что человек взялся за ум, а потому, что лаборант поверила обещанию все принести и проставила галочки авансом. Это, если что, та самая дама, которая во времена моего студенчества имела подпольную кличку «Цербер» и угрожала мне отчислением за то, что в обходном листе подпись библиотекаря на миллиметр вылезла за поля. Просто он — мальчик!
Другой студент. Что делает у нас на факультете, кроме игры в КВН, сказать сложно, у себя на лекции я его видела один раз, и то спящего. Аттестовать по итогам семестра не могу, потому что число пропусков стремится к ста процентам, ни одна работа не сдана, и вообще, он даже не получил у меня тему для этой самой работы. И тут ко мне приходит уважаемая пожилая преподавательница за него просить: нельзя ли как-нибудь, хоть на троечку, ведь хороший же мальчик, будет жалко, если его отчислят. Что характерно, более непримиримого борца с девочками-прогульщицами на факультете нет, если пропустишь без справки хоть одну её лекцию, помнить она об этом будет до твоего выпуска и несколько лет после, а лично мне единственный пропуск на третьем курсе до сих пор припоминает. Но мальчики, как видим, совсем другое дело!
То ли третий, то ли четвёртый курс. Экзамен по зарубежной литературе. В группе семнадцать девушек и Серёжа — мужик лет эдак далеко за тридцать, который когда-то бросил учебу, а сейчас решил все же получить диплом и сдаёт все предметы экстерном. Серёжа определенно не глуп, но учебу воспринимает скорее как досадное препятствие на пути к диплому, чем как задачу, поэтому часть программы не читал вовсе, часть читал в нашем возрасте и не помнит. О произведении, которое он вытащил в билете, Серёжа знает только то, что оно, кажется, американское, или, может, английское, но, скорее всего, не французское. Путем опроса соседок кое-как выясняет автора. Единственная в тот день пятёрка — у Серёжи за ответ на вопрос «Кто написал эту книгу?», до остальных докопались на местах разной степени ровности. Потому что преподавателю не нравятся девушки, они все только зря занимают места и мечтают выйти замуж, вот то ли дело (закатывая глаза) мужчина!
Защита диплома. Сидит весь поток — очники, вечерники и заочники с двух отделений, в общей сложности больше сотни человек. Среди заочников — Алик. Никто не знает, почему он решил делать вид, что учится, а не просто купить диплом в подземном переходе. Проблема в том, что Алик по-русски практически не разговаривает. «Свою» дипломную работу очевидно не только не писал, но и не читал, и вообще не вполне понимал тему. Ушёл с четвёркой и резюме «Молодой человек очень нервничает, так бы пятёрку поставили!».
Аспирантура. При поступлении все знают, что у нас любому мальчику попросту приписывают к результатам один балл, потому что им же нужнее, у них же опасность армии. То, что подавляющее большинство таких «им нужнее» ровно в день двадцатисемилетия внезапно понимает, что их роман с наукой был ошибкой, и процент мужчин среди защитившихся стремится к нулю, тоже все знают.
Начала преподавать — та же история. Студент, имеющий очевидные проблемы с запрещенными препаратами. Если вы никогда не видели, что активное их употребление за пару лет делает с обычным среднестатистическим человеком, просто поверьте на слово: мозги осыпаются, как лес по осени. К сессии не допущен, потому что до сих пор не то, что не закрыл, а даже не открыл предыдущую. Вдруг в документах появляются отметки о сданных работах и все как будто налаживается, но не потому, что человек взялся за ум, а потому, что лаборант поверила обещанию все принести и проставила галочки авансом. Это, если что, та самая дама, которая во времена моего студенчества имела подпольную кличку «Цербер» и угрожала мне отчислением за то, что в обходном листе подпись библиотекаря на миллиметр вылезла за поля. Просто он — мальчик!
Другой студент. Что делает у нас на факультете, кроме игры в КВН, сказать сложно, у себя на лекции я его видела один раз, и то спящего. Аттестовать по итогам семестра не могу, потому что число пропусков стремится к ста процентам, ни одна работа не сдана, и вообще, он даже не получил у меня тему для этой самой работы. И тут ко мне приходит уважаемая пожилая преподавательница за него просить: нельзя ли как-нибудь, хоть на троечку, ведь хороший же мальчик, будет жалко, если его отчислят. Что характерно, более непримиримого борца с девочками-прогульщицами на факультете нет, если пропустишь без справки хоть одну её лекцию, помнить она об этом будет до твоего выпуска и несколько лет после, а лично мне единственный пропуск на третьем курсе до сих пор припоминает. Но мальчики, как видим, совсем другое дело!
4 комментария