На фоне Врубеля снимается семейство

Задолбашка моя интернациональна. Встречалась и в музеях Москвы, и Питера, и в Париже, и в Америке. Да наверное, везде, где есть музеи и ходят люди.

Так вот, люди, скажите, что заставляет вас фотографировать картины? И ладно бы, малоизвестные полотна, которые фига с два найдёшь в каталогах, но зачем, зачем вы снимаете общепризнанные шедевры? Неужели вы и вправду верите, что фотография «Сикстинской Мадонны», сделанная на ваш айфон, будет качественнее, чем репродукция в каталоге, который можно купить здесь же, при входе в музей, или чем фотография, которую можно за три минуты нагуглить в интернете?

Двадцать лет назад к Джоконде стояла очередь, чтобы постоять и рассмотреть её в тишине. Сегодня перед ней лес рук и нескончаемые щелчки, издаваемые фотоаппаратами в мобильниках. Десятки фотографий в минуту. Тысячи каждый час. Многочисленные селфи — «я и автопортрет Ван Гога», «я на фоне Кувшинок Моне», «я и вот этот из Леонардесков, которого и повесили-то рядом, чтобы оттенить мастера»… Просто постоять и рассмотреть картину невозможно: либо перед тобой влезает кто-то с фотоаппаратом, либо тебе в спину врезается кто-то, позирующий рядом с очередным шедевром.

Цензурных слов, в общем, не осталось. Серьёзно. Ну не надо так. Хотите картину в своём телефоне — скачайте! Хотите на память, что было в музее — купите каталог, не обеднеете. Нужно показать Фомам неверующим из числа родни и знакомых, что были в музее? Сфотографируйтесь в коридоре с билетом в руках, в конце концов. Но пожалуйста, не мешайте тем, кто пришёл, внезапно, рассматривать картины.

Огромный респект человеку, который ходил рядом по залу и иногда фотографировал — чтобы не забыть — таблички с названием и автором. Кстати, у него телефон при этом никаких звуков не издавал. Все остальные музейные фотографы задолбали.