Тяжесть цены спроси у платящего

Ой, насмотрелись мы на эти семьи в детстве, сохранённые любой ценой. Цену, правда, выплачивала обычно женщина. Возможно, потому что денежку тогда тоже в основном зашибала она, а мужчина важно говорил гостям, что вот его дура горбатится за копейки на плебейской работе, да ещё и прячет деньги, мол, на одёжку детям летом, а он бы их так вложил, ух вложил.

Детство моё пришлось на девяностые и самое начало нулевых. Ходить в гости по выходным было едва ли не обязательным. И мы ходили из дома в дом, и видели одно и то же: измождённую женщину и здорового кругленького мужчину, отпускающего унизительные шутеечки в адрес своей дурной, но любимой, потчевавшего нас курьёзами из телешоу, которые он посмотрел, пока вокруг него эта глупая с тряпкой прыгала, вместо того чтоб самообразовываться, ха-ха.

Ели приготовленную из чудом урванного и волшебным образом преобразованного в съестное еду под снисходительные комментарии мужа же — простите, мол, моя кухарка аховая, пытался заставить её кулинарное шоу посмотреть, а она всё туда же, у детей сумки не собраны.

Одна из наших знакомых всё-таки не выдержала. Подала на развод. Никогда не забуду, как в очередные выходные, когда у них в доме собрался народ, её пятилетний сынишка схватил тряпку и стал демонстративно елозить ей по полу в общей комнате — мамочка, всё сделаю, только не уходи. Когда дошло до жареного, даже пятилетки соображали, что семьи разваливает не объединивший усилия коллективный Запад.

Помню, как в тот день все разговоры свелись к тому, что все хором несколько часов убеждали её не разрушать семью — да все так живут, какой позор, боже мой, как ты выдашь дочку замуж после такого, а потом дети тебя в дом престарелых сдадут, да, им же тоже пожить хочется.

И дама разводиться не стала. Надо ли говорить, что тряпку в руках её сыночки никто больше не видел никогда. Папа говорит, не мужское дело.

Дочь её замуж не вышла. И я замуж не вышла. И все те девочки, которым за этим столом тыкали — учитесь, мол, вам тоже такое предстоит — замуж не рвутся. Нет, кое-кто, кстати, вышел. И даже приглашают гостей.

Я в последний раз сидела и любовалась, как муж с женой в четыре руки строгают салатик и по очереди мешают жаркое, в другой семье муж с характерными кругами под глазами, покачивая дитятко, рассказывал про деткино здоровье, любимые игрушки, последний поход к врачу и как сложно найти хорошую детскую одежду, он вот вчера пять магазинов с деточкой обошел ради одних штанов.

Когда в очередной мой визит к старичкам-родителям моих знакомых мужичок начал искромётно шутить про «не берут», я ему честно и в глаза сказала: да нет, вы же сами сказали — смотрите на нас и учитесь, вот мы и научились, что так не надо. Визгу было…

И сейчас мне довольно страшно. Мы, насмотревшиеся, действительно легко распознаём волшебный запах этой ненормальной семьи, такой, как у наших родителей, и при первом же его появлении бежим, теряя тапки, сбрасывая хвосты, отгрызая лапы, всё, что угодно, лучше, чем мучиться так.

А вот наши дети — они видят вот эти семьи, где муж, выкатывая грудь, говорит: видите, как дома чисто? А на этой неделе я делаю влажную уборку! Видят счастливых тётушек, иногда одиноких, иногда с ребёночком для себя, которые сами решают, что им делать вечером и цветут на глазах. Не попадутся ли они в ту ловушку, из которой мы выскочили?