Не всякую озабоченность в строку

«Взгляд его устремился на прилавок. На прилавке лежала булочка. В желудке сладко заныло, а рот наполнился вязкой слюной. Бока булочки блестели жирным блеском растопленного масла, капли которого сливались на пекарскую бумагу и образовывали ещё не совсем застывшее жёлтое пятно.

Начинка булочки внешне была похожа на липкую ушную серу, но это его сейчас не смущало. Перебарывая рвотный рефлекс, он машинально приложил карту к терминалу, схватил разгорячённую булочку и жадно затолкал ее в свой слюнявый рот прямо на глазах у давно ничему не удивляющегося пекаря.

Он ощущал вкус корицы, масла, чувствовал напряжение, когда зубы впивались в плоть булочки и рвали её, и в конце концов — сытое расслабление, когда пищевой ком, обильно смоченный слюной, липкий и хорошо пережёванный устремился к желудку.

А потом Доктор Ватсон пошёл по своим делам. Он должен был найти Холмса и сообщить ему нечто важное».

Признайтесь, вам стало немного дурно?

Это была импровизация-аналогия, краткая зарисовка сцены из любой современной художественной литературы. Известность автора значения не имеет.

Характеристики такой литературы весьма типичны: есть Проблема, есть Герои, которые её решают, и есть Секс. Последний, как правило, не играет никакой роли в решении Проблемы, по крайней мере, такой значительной, чтобы описывать его так подробно. Он просто есть, потому что он продаёт. И он, как правило, описан вот так вот: особенно мерзко.

Вот какой парадокс, господин Конан Дойл. Вы-то и не знали, что для того, чтобы стать популярным, надо просто описывать побольше секса! Неважно, нужен он по сюжету или нет. Секс нужен всегда! И не надо отговорок про нравы: секс продавал во все времена.

Дама Агата — вы тоже не справились.

Михаил Афанасьевич, вы в своё время недальновидно ограничились одним лишь намёком. Вы что думаете, кто-то будет читать ваш роман, находить отсылки, параллели, обсуждать всё это? Да что там обсуждать-то. Попошлей надо было!

А вы, Достоевский, вообще двоечник: описывали какую-то хрень: душевные терзания. А надо-то было раскрыть подробности биографии ваших героинь! И вы, Шекспир, должны были брать выше! Незачёт!

А Куприн? Курам на смех! Вот бы сценку как Желтков удовлетворяет свои… ээ… потребности, гляда на фотку княгни Веры, да поподробней! Ишь ты, лябофь-маркофь у них, перчатки он подбирает, фетишист. Да кто такое читать-то будет?

Или вот, возьмем вас, господин Бакман, вы у нас все-таки посовременней, попродвинутей должны быть. А о чём пишете? О каком-таком добре? И кем вы хотите стать после этого? Неужели одним из самых популярных писателей современности? После того, как ни разу не описали как Уве со своей Сонечкой делали ребёнка? Вот ведь странный малый.

Я много могу продолжать. Но, очень надеюсь, что вам и так уже тошно читать это. Потому что если нет… То это пугает.

Достали авторы-сексуальные маньяки, дайте уже нормальных книг, а? Читать нечего.

К фильмам и сериалам это тоже относится, кстати. Я их просто уже не могу смотреть.

Да — секс важная часть жизни, как и поедание булочек, но почему-то из всех базовых потребностей описывается таким тошнотворным образом только он один. Может, тогда возьмём за правило таким образом описывать их все? Или всё-таки опомнимся?

Потрахайтесь уже, бога ради, во всех позах, со всеми приблудами… И давайте вместе подумаем о чём-нибудь ещё. Пошутим, поплачем, поразмышляем о жизни, о религии, в конце-то концов. А то уже скоро в Смешариках будет больше смысла, чем основной массе современных книг.

Задолбали!