У каждой эпохи свои подрастают леса

«Как dandy лондонский одет…»

Это вам сразу цитата из того самого Пушкина, который, по вашему мнению, должен был поперхнуться на том свете от засилья англицизмов в современном русском языке, дорогой радетель за чистоту последнего.

А знаете, почему Пушкину понадобилось слово «денди»? Не только потому, что «щёголь» или «франт» (тоже, кстати, заимствование) не соответствуют стихотворному размеру, а «модника» Александр Сергеевич не мог использовать, поскольку уже упомянул моду в предыдущей строке, но и потому, что это слово отсылает к совершенно определённому образу, намекая при этом и на некое внутреннее содержание. Слово, значение которого одновременно и гораздо шире, и гораздо уже любого возможного перевода.

Скажите про человека «доброволец» — и придётся уточнять: то ли он вызвался ассистировать фокуснику на сцене, то ли ушёл на фронт, не дожидаясь повестки. Скажите «волонтёр» — и ваш современник поймёт, что, скорее всего, этот человек безвозмездно участвует в какой-либо благотворительной деятельности.

Ещё интереснее с приведёнными вами примерами раздражающих вас англицизмов. «Абьюзер» — совсем не то же, что «домашний тиран или деспот», спросите у жертв абьюза. В слове «манагер» столько сарказма, что приличный «управляющий» на такое и обидеться может! А «чайлдфри» — вообще искусственно созданное слово английского языка, которое понадобилось для того, чтобы отличать бездетных, но желающих завести детей, от тех, кто принципиально отказывается от продолжения рода.

С «пролайфером» тоже беда — для того, чтобы перевести его на русский язык, потребуется целый абзац пояснений. Я подозреваю, что вам, как православному, это слово (наряду с «чайлдфри») особенно претит, но не нужно мешать в одну кучу личные чувства и борьбу за родной язык.

Потому что никакой язык не обходится без заимствований, особенно когда речь идёт о явлениях и вещах, приходящих к нам из-за рубежа. Вас ведь не смущают компьютер и принтер? Да ладно — компьютер: тарелка, флот и стяг не смущают вас? А ведь эти слова тоже когда-то были иностранными, но ничего, обрусели. В то время как другие такие же заимствования со временем отпали, забылись за ненадобностью.

При этом всякий живой язык экономен, и там, где можно обойтись одним, пусть и заимствованным, но ёмким и чётким словом-термином, он предпочитает именно так и делать, в противном случае мы читали бы про пушкинского героя, что он:

Надев шляпу в виде цилиндра с широкими полями, названную по имени Боливара Симона,

Едет на Невский проспект в Петербурге, в то время обсаженный рядами лип, вырубленными в мае 1820 года,

И там гуляет на просторе,

Пока карманные часы с боем, названные именем их создателя механика Бреге,

Не прозвонят ему обед.

Вот тут Александр Сергеевич, пожалуй, точно бы поперхнулся.