Хочу я перейти через дорогу. Подхожу к обочине или переходу — это неважно. Едет поток машин. И вот среди них в правом ряду обязательно найдется «джентльмен». Этот товарищ затормозит и будет ждать, когда же я соизволю перейти.
Не соизволю. Дядя, помимо тебя по полосе едут другие автомобили. Я пройду перед твоей машиной, ты двинешься дальше, но не факт, что найдутся желающие затормозить в другом ряду, к которому я подойду. И я окажусь посреди дороги в потоке машин, обмирая от страха и мысли, что какой-нибудь придурок не рассчитает расстояние на пять-десять сантиметров. И меня заденет. Ему-то ничего, у него машина твердая, а мне свои мягкие бока жалко.
И не надо сигналить, дядя. Не надо махать руками, прыгать на сиденье, возмущаясь моей непонятливостью. Езжай себе. Я подожду, пока поток машин рассосется. Когда в левом ряду останется еще меньше машин, а вон та сторона задержится у светофора. Когда проедет эта и эта машина, а между ними хорошее «окошко», я успею… успела бы, не затормози ты, дядя.
И вот каждый раз, когда я подхожу к дороге у нерегулируемого перехода, мне приходится всем своим видом показывать, что я просто так тут стою, переходить не собираюсь. Иначе какой-нибудь водитель, упиваясь собственной вежливостью, остановится, желая меня пропустить. И выматерит, если я переходить откажусь. А потом найдется еще один, еще один…
Вы лучше езжайте, как едете. Я сама определюсь, ага?
Что бы ты ни говорил, не я одна виновата в том, что наши отношения развалились.
Да, по твоим меркам я страшная транжира и не экономлю ни воду, ни электричество.
Да, я буду мыть картошку, как до чистки, так и после. От разводов земли не видно, где я счистила кожуру, а где нет. А маленькие кусочки грязи, не смытые с очищенной картошки, точно станут лишними в супе.
Да, я так и буду полоскать тряпку для мытья полов под проточной водой, а не в тазике. Сполосни тряпку в тазе раз — и вода уже грязная, полна свалявшихся комьев пыли и волос. Сполосни два-три раза — и вот ты уже тянешь волосы из ведра назад на пол, потому что избежать этого уже нельзя.
Да, по той же причине мыть посуду в тазике я не собираюсь. Как бы ты меня ни уверял, что я просто что-то не так делаю, на последних тарелках жир остаётся, а кран всё равно придётся открывать, чтобы смыть моющее средство.
Да, я приучилась выключать воду, пока чищу зубы. Но выключать воду, пока мылю руки? Серьёзно? Тебе не приходит в голову, что я потрачу только больше воды, смывая потом мыло с кранов? И нет, я не откажусь от удовольствия раз в неделю вместо быстрого душа принять горячую ванну с пеной. Считай, это моё хобби. Я же не считаю деньги, которые ты потратил на свои куколки супергероев.
Да, я буду включать свет во всём доме, если вечер провожу одна. И спать буду с ночником. Я боюсь темноты! Мне плохо, страшно, некомфортно, меня дрожь бьёт. Тебе всё равно, что твоей девушке плохо? Или это для тебя настолько неважно по сравнению с работой энергосберегающей лампы?
Бывший молодой человек, твои претензии были бы мало-мальски обоснованы, если бы я сидела у тебя на шее и высасывала деньги. Как и до встречи с тобой, я спокойно обеспечиваю себя и свои «капризы» из своего кармана. А ты, если не хочешь смириться и принять меня такой, какая я есть, если тебе нужна покорная кукла, под которую не нужно прогибаться, с чьими желаниями не нужно считаться — задолбал.
Я живу в довольно маленьком городке на краю материка. Народ в нашем гороке делится на две основные группы: быдло и нормальные люди. У меня довольно необычный стиль в одежде. Юбка в пол, корсет и веер — это моя повседневная одежда. Я так привыкла и мне в этом удобно. К тому же из-за моей боязни солнечного света у меня бледная кожа. К шепоту из серии: «Смотрите, готка/ненормальная/сатанистка идет», я уже давно привыкла. Но всегда, особенно если я пришла в бар или кафе, найдется человек с тупыми вопросами.
— А почему ты в черном? Ты че, не русская? Верующая что ли? Ты сатанистка? А что это у тебя на шее? Как ты в корсете ходишь? А спина не болит? Ты наверно толстая, раз корсет носишь. Дай веер посмотреть. А ты как гейша им махать можешь? А можешь, как в Мортал Комбат? А почему ты так говоришь? Особенная что ль?
И куча других вопросов. У меня славянская внешность, родители русские. Я не христианка и не сатанистка. Да, у меня есть свои убеждения, но вас они не касаются. В корсете мне удобно и спина не болит, и грудь всегда приподнята. И я не толстая, у меня нет свисающего живота и жировых складок. Свое тело я держу в форме. И веер я не дам, это хрупкая и дорогая вещь, которую вы можете испортить. И спектакль перед вами я устраивать не собираюсь. А говорю я с вами так, потому что воспитание не позволяет мне вас послать матом, а по-другому вы не понимаете.
И так каждый раз, в любом кафе, баре, ресторане — везде найдется быдло с тупыми вопросами. Иногда встречаются нормальные, адекватные люди. Они вежливо задают вопросы, не тыкают и не начинают гыгыкать после каждого своего вопроса или моего ответа. На их вопросы я с удовольствием отвечаю, и порой общение продолжается дальше.
Не то что меня задолбало быдло, я просто от них устала. Устала отвечать на одни и те же вопросы каждый день.
Написать этот пост меня вынудил случай, произошедший не далее как пять минут назад, когда на меня обиделись за то, что я с привычным вопросом: "Ну и зачем он был нужен?" выбросила три пачки плесневелого сыра. Нет-нет, не того благородного французского сыра с плесенью, а облагородившегося прямо в холодильнике.
Я бы поставила моей горячо любимой, без сарказма, семье диагноз "синдром гиперпотребления". Это касается буквально всего, но в первую очередь — еды. Я до сих пор не могу понять, что вынуждает покупать несколько упаковок колбасы, идентичных тем, что уже лежат в холодильнике. Зачем покупать тонны фруктов, хотя хватило бы пары-тройки яблок, и так далее, и так далее. Огромные объёмы закупок оправдываются нежеланием часто ходить в магазины. При этом, такие закупки происходят несколько раз в неделю. Я с огромным трудом отучила маму набирать горы сладостей, объясняя, что удержаться от поедания конфет и печенья гораздо легче, если не покупать их вообще. Подобные просьбы я высказываю всякий раз, когда вижу очередные туго набитые пакеты в коридоре. Помогает редко.
Третий пуховик, купленный за неделю, может обрадовать кого угодно, только не меня. Ведь это именно я, полторы недели, слезно просила ничегошеньки не покупать мне из верхней одежды. Да и из одежды вообще. Но все просьбы проходят мимо ушей, абсолютно. Предыдущая одежда, выбранная ими, порой ими же немедленно и раскритиковывается. Мне жаль денег, мне жаль времени, мне жаль места в шкафу, мне жаль вещь, которая совершенно не нужна и в конечном итоге будет отдана нуждающимся.
Знаю, что моя задолбашка может на первый взгляд показаться очень провокационной, но… меня задолбала резко появившаяся фактически из неоткуда ненависть к Украине, украинцам и всему, что связано с последними событиями. Причём всё это я отмечаю у людей, которых события-то никак не коснулись, но зато они смотрели телевизор, и «там сказали».
Я русская, никаких даже дальних родственников на Украине у меня нет и не было. Я люблю украинский язык и как большинство русских неплохо его понимаю. Мне действительно нравится звучание языка, поэтому часто я слушаю музыку на украинском. Пару дней назад мне в лобовое стекло прилетел гнилой овощ сопровождаемый воплем «фашистка», когда я открыла дверь, и из салона послышалась украинская народная музыка (для борцов за дворовое спокойствие сразу обмолвлюсь, что музыка не орала на весь двор).
Несколько недель назад на вокзале я увидела, как девушка спрашивает у продавщицы одного из ларьков дорогу. Спрашивала по-украински. Продавщица просто послала девушку, обозвав её хохлушкой. Девушка оказалась из Ивано-Франковска, по-русски понимала, но почти не говорила, я показала ей дорогу и хотела было уходить, но меня вдруг окликнула продавщица:
— Ты чей то ей помогаешь? Тоже оттудова?
— Откуда? Мне не сложно помочь человеку.
— Человеку? Да она ж из этих! И вообще, чё она на тарабарском своём разговаривает, а не как нормальные люди?
— Она всего лишь спросила дорогу, неужели вы не поняли?
— Поняла, но таким помогать не буду!
Ну, а последней каплей стали родственники. Сегодня рассказывали про командировку во Львов, я порадовалась, говорю, что город красивый, я бы ещё съездила. А в ответ: «Дома, может, ещё и ничего, но хохлы кругом, на русском не говорят, чё я должен мозг ломать и понимать их? Они должны по-русски говорить!»
Дорогие русские, эти «хохлы» в большинстве своём говорят и на украинском, и на русском без акцента и ничего вам на территории своей страны не должны. А своим ханжеством и выпендрёжем вы задолбали.
Задолбали люди, считающие чужое бабло. Нет, сформулирую точнее — считающие дорогие вещи признаком достатка.
Сподвигла меня на написание сего опуса богомерзкая синенькая социальная сеть, где в одном из популярных сообществ выложили историю. Заключалась она в следующем. Люди повесили объявление о том, что хотят отдать нуждающимся детские вещи и всякие недешёвые штуки. За вещами приехала женщина на дорогой машине. Вещи отдали, конечно, но офигели, мол, где совесть этой женщины, ведь с такой тачкой она явно не попадает в категорию «нуждающихся» и, вероятно, при бабле.
Стоп-стоп-стоп! А с чего вы так решили? Вы уверены, что это её машина? Может быть, вы видели документы? Нет? А где в таком случае ваша совесть? Почему вы вешаете на человека ярлык «богача», «зажравшегося», и т. д., просто увидев у него дорогую вещь? Почему дорогая вещь для вас становится признаком перманентного наличия кучи бабла? Почему, когда люди покупают квартиру, копя по овердохрена лет, залезая в кредиты, занимая бабло — вы понимаете, что, наверное, людям тяжело, они последнее на эту квартиру выскребли. А когда люди покупают машину или дорогую технику — они типа эти деньги с потолка взяли? Может, они не жрали, чтобы накопить, и денег у них нет.
Как вообще коррелируют крупные покупки, на которые копится бабло, со среднемесячным уровнем дохода? Если человек купил, скажем, айфон, который стоит две его зарплаты, это не значит, что его зарплата вдвое выросла, может, он на него год копил понемногу со своей копеечной. Опустим сейчас «нафига покупать айфон», в этот пример можно подставить любую другую крупную покупку, смысл останется неизменным: купил дорогое — не значит имеет много денег. Да и вообще, купил ли? Его ли это? Не задающиеся этим вопросом и навешивающие ярлыки, вы задолбали.
С неуважением, «зарабатывающая дохрена денег» безработная с третьим марком мужа и «офигенно дорогим» макбуком, купленным с рук за тридцатку.
Меня задолбали банки. Не те, которые занимаются законным отъёмом денег у населения, а те, которые стеклянные. Литровые, пол-литровые, трёхлитровые — тысячи их. Они преследуют меня повсюду.
Может, карма у меня такая, но где бы я ни жила — всегда существует область пространства, оккупированная ими. У родителей пустыми банками забита вся кладовка, пара полок на кухне и стеллаж в коридоре. Если покупается какой-то продукт в стеклянной банке, после его съедения банка тщательно моется и пополняет стеклянную армию.
Нет, когда у нас была дача (хотя назвать дачей эту плантацию в треть гектара язык не поворачивается), в хранении банок был какой-то смысл, ибо на даче в ассортименте росли овощи и ягоды, которые можно пустить на соленья и варенья. Но дачу мы уже лет пять как продали, а чёртовы банки только увеличились в количестве. Мой вопрос «Ну заче-ем?!» встречается искренним удивлением: ну, а как же, вдруг пригодится?
Теперь я живу отдельно от родителей, но баночная карма меня опять настигла. Мои соседи по квартире, молодая семья, страдают всё той же банкофилией. Не в таких пока масштабах, но банками заставлен весь подоконник и верх кухонных шкафов. У этих дачи нет и никогда не было, но «мало ли, вдруг за грибами пойдём — солить-мариновать надо же в чём-то». Это ж как надо за грибами ходить, чтоб три десятка банок намариновать?..
Нет, за грибами-ягодами я и сама сходить люблю. И варенье иногда варю. Но мне для этих целей хватает трёх баночек разного размера. Остальные банки я безжалостно выкидываю, из-за чего на меня смотрят как на врага народа.
В общем, достало это коллекционирование ненужных ёмкостей, из-за которых не хватает места для нужных вещей. Хранили бы их, что ли, где-нибудь под кроватью, где они глаза не мозолят…
Вот и снова настало 31 декабря. Вечером все (по крайней мере, большинство) сядут за праздничные столы, зажгут огни на ёлках, разольют по бокалам шампанское…
А пока ранним утром тысячи людей встанут рано утром и нога за ногу поплетутся на работу. Будет ли кто-то из них, за исключением работников аварийных и спасательных служб, работать? Разве только очень немногие. Остальные, не зная, куда себя деть, будут с обречённым видом слоняться из угла в угол — ведь всё действительно нужное и важное было доделано ещё вчера-позавчера. Где-нибудь к обеду, измаявшись от вынужденного безделья, все эти люди, зевая, пойдут по домам. Кто-то заляжет на любимый диван перед телевизором, чтобы вдохновиться перед началом праздника. А кто-то начнёт жарить, варить, печь и резать салаты к новогоднему столу, и к заветному часу, когда нужно будет поднимать те самые бокалы, будет яростно клевать носом и зевать, желая, чтобы поскорее можно было лечь спать.
Что задолбало? Задолбало то, что праздник снова не будет праздником, потому что бесполезный забег до работы и обратно и сеанс праздничной готовки можно смело приравнять к двум полноценным рабочим сменам. Задолбало то, что вместо радости Новый год принесёт усталость и досаду. Задолбало то, что наши законотворцы, которых волнует всё что угодно — кружевные трусы, каблуки, совершаемые через интернет покупки и чёрт знает что ещё, никак не могут понять, что официальный выходной 31 декабря — это прекрасная и очень нужная многим идея. Задолбало чувствовать себя леммингом, совершающим бессмысленные и никому не нужные движения, потому что «так надо».
Смотрю, пошло поветрие углубляться в воспоминания детства, перетряхивать распашонки, короткие штанишки, школьную форму и забытые дневники, выискивая виноватых и полируя тряпочкой нанесённые обиды. Читать интересно, забавно — слог у всех авторов прекрасный, юмор тоже, да и проблемы вполне себе не надуманные. Со многими вещами я даже соглашусь.
Одно меня очень сильно поражает. Это ж до какой степени, ребята, вашим родителям было нехрен делать, а? Заставлять ребёнка часами сидеть над прописями, контролируя количество написанных палочек-закорючек! Проверять дневник, перезванивая классным активистам или их родителям, уточняя, не сокрыло ли родное чадо какое-нибудь домашнее задание. Таскать ребёнка на другой конец города на ненавистную «музыку» или спортивную секцию. Фильтровать друзей и знакомых бедолаги. Перетряхивать гардероб, обшаривать карманы. Контролировать, что он ест и что не ест. Да на что тут только не жаловались!
Так вот, мне очень интересно стало: а когда ваши родители (в основном упоминаются мамы) успевали работать, готовить, носки штопать, в конце концов, если по тексту (а тексту я верю, честно) они глаз с ребёнка несчастного не спускали?
Мои школьные годы пришлись на лихие девяностые. Неполная семья, мама — врач. Ну, в принципе, достаток понятен сразу. Так вот. Насколько мне припоминается, контролировать мою учёбу у мамы хватало времени, сил и терпения этак до середины третьего класса. Потом она явно поняла, что отличником мне не быть в силу природных данных. Что не будет у меня красивого почерка, как у Кати К., или пятёрки по математике, как у Вани Р. Нет, в меня можно было всё это вдолбить, но тут надо было выбирать: ребёнок-отличник или попросту сытый ребёнок. И мама брала лишние дежурства.
Так что училась я сама, через пень-колоду. В аттестате за девятый класс, как сейчас помню, двенадцать троек. Ну и что? Ну и ничего. Никто не орал, никто капли сердечные не глотал, из дому не гнал. Внешний вид… Я шесть лет протусовалась с панками, внешний вид соответствовал, мама только изредка спрашивала: «Ты правда в этом пойдёшь в школу?» — «Ага», — отвечала я и уходила, громыхая цепями и булавками. Дома не запирали, майки не рвали. Ходит и ходит, главное, школу не прогуливает.
Я закончила школу. Закончила институт (платный, браться за ум мне не хотелось, а жить тогда стало чуть полегче). Сейчас работаю. Нет, я не олигарх, не владелец собственного дела — так, обычный клерк. Только вот в отличие от всех, кто писал о родительской удавке на шею, я очень-очень люблю маму. Я благодарна ей за всё — за невнимание к моим двойкам, за спокойное отношение к моим друзьям любого вида (иногда пугающего), за то, что я не ходила принудительно ни в один кружок. Я благодарна ей за то, что росла не по какому-то шаблону, а так, как мне было удобно, и не сидела над ненавистными учебниками вместо того, чтобы посмотреть мультики или почитать любимую книжку.
Маме спасибо. И выводы я сделала. Мой ребёнок будет учиться так, как ему захочется. А как отвечать учителям и прочим доброхотам, мол, как же ты, двоечник, жить будешь, я его научу по-нашему, по-панковски.
Разрешите представиться: безжалостный убийца, потерявший человеческий облик изверг, посмевший поднять свою грязную ручонку на братьев наших меньших, чтобы компенсировать собственную ущербность. Проще говоря — охотник.
Купить ружьё и заниматься охотой мечтал со школы. После школы — вуз, ремонт квартиры, свадьба, ожидание рождения наших двойнят… В общем, было не до этого. Не так давно устроился на новую работу, в коллективе почти треть — охотники. Я решил: пора приобщаться. И вот на днях стал обладателем красавицы-двустволки. И знаете, кто задолбал? Всевозможные хоплофобы, зоозащитники (нет им числа, видимо, это заразно), моралисты и прочие противники охоты.
— Зачем тебе оружие? (С ужасом.) Ты что, убить кого-то хочешь?!
Да, просто мечтаю. Потратил больше месяца, собирая необходимые документы для получения лицензии, всевозможные справки, подтверждающие, что я добропорядочный гражданин и мне можно доверить огнестрел, извёл больше 40 тысяч рублей только для того, чтобы сесть лет на десять.
— В войнушку в детстве не наигрался?
При чём здесь детство? Охотничье оружие можно приобретать с 18 лет. В армию берут с 18 лет. Оружие — атрибут взрослого, но никак не ребёнка.
— С ума сошёл! У вас дома дети, а ты оружие купил! Оно же выстрелит!
Оружие хранится в сейфе под замком. Сейф прикручен. Патроны под отдельным замком. Иногда заходят представители «разрешиловки», проверяют условия хранения. При выявлении нарушений у меня будут очень серьёзные неприятности. В чём проблема?
— Оружие убивает!
Убивают люди. Идите лесом.
— Убивать животных — это жестоко и аморально!
Дорогая подруга жены, ты состоишь в обществе защиты прав животных, и для тебя жизнь бродячей шавки значит больше, чем жизнь ребёнка. Тебе ли говорить о морали? Ты кушаешь курочку, свининку, говядинку? Ну так знай: этих зверушек тоже убили. И вот эту купленную в рыбхозе форель — тоже. Прямо при тебе достали сачком, долбанули молотком по башке и отдали тебе. Ты даже не поморщилась. Ах, это совсем другое? Двойные стандарты рулят, ага.
— Тебе делать нечего? Еды не хватает? Купи курицу в магазине.
Не хочу курицу. Хочу жаркое из зайчатины в горшочке. Хочу запечённого гуся к праздничному столу на годовщину свадьбы. Хочу отбивные из дикого кабана и котлеты из лося. Хочу бульон из вальдшнепа. Хочу жареного глухаря на Новый год.
— Как ты смеешь отнимать жизнь?! Ты что, Господь Бог?
Курим Библию. Там очень чётко сказано, для чего нужны животные.
— Животные — братья наши меньшие! Убийца! Убийца-а-а!
Что могу сказать — не повезло вам с родственниками. У меня нет братьев среди зайцев, лисов, волков, бродячих шавок. Курим Википедию, читаем определение слова «убийство».
— Охота — это негуманно. Это убийство ради развлечения!
Туда же, в Википедию. Курим определение слова «гуманизм». Про убийство сказано выше.
— Как можно убивать таких светлых, милых, безгрешных божьих тварей?
На охоте не убивают, а добывают. Для вас — милые и светлые. Для меня — вкусные.
— Охота — это издевательство над природой!
Так говорят люди, ни черта не смыслящие ни в биологии, ни в экологии, ни, тем более, в охоте. Попробуйте узнать, почему разрешена весенняя охота на селезней (самец утки, кто не знает). Охотники (не браконьеры) — наипервейшие любители природы. Именно нам прежде всего выгодно, чтобы дичи было много.
Особенно умиляет, что все животные — сплошь «беззащитные». И лось, и волк, и медведь, и кабан. Особенно последний — охренеть какой беззащитный, с его 15-сантиметровыми клыками. Почитайте рассказы, сколько охотничьих собак запороли самцы-секачи. Мой прадед дважды от кабана на дерево драпал.
Про товарищей, которые призывают на головы охотников кары небесные и изрыгают проклятья, даже от чтения которых становится жутко — вообще отдельный разговор. Это неадекватные люди, которых вообще лучше изолировать от общества.
Охота — это прежде всего возможность побыть наедине с природой, ощутить её красоту, и только потом — возможность добыть трофей. Это поединок — с природой, зверем, самим собой, наконец. Это честная борьба. У зверя или птицы — зрение, слух, обоняние, намного превосходящие человеческие. Окраска, благодаря которой дичь в лесу хрен углядишь. Знание троп и лазов. А что у охотника? Ружье с двумя зарядами (у тех, чей стаж более пяти лет — может, карабин с оптикой, но это мало что меняет), в лучшем случае — собака в качестве помощника и некоторое знание, как и где искать зверя. Поэтому уважающие себя охотники не приемлют многозарядные ружья, электронные манки и ночные прицелы. Тяга вальдшнепа — только глубоко равнодушный человек может сказать, что эта охота не поэтична. Охота на селезня с подсадной — одна из самых красивых и динамичных. Тропление зайца — увлекательнейшее занятие. Глухариный ток — тут вообще никаких эмоций не хватит.
Задолбали, господа с расстроенным чувством жалости. Идите поплачьте над бедными зверушками. А я пойду почищу ружьишко.
