Когда нам было по 10, убили нашу одноклассницу. Убийцу не нашли. Но мы были уверены: ее отец. Она жаловалась на него, говорила, что он за ней следит, что он тайно хочет ее убить, что у него под кроватью ножи (а ее зарезали). Я рассказала взрослым, мама сказала, что милиция делает все возможное, что ее отец в этот день был в другом месте (короче алиби)… Но мы с подругами не поверили. Мы решили за нее мстить. Мы были уверены, что это ее отец. Он еще водил в нашу школу своего младшего сына. Мы следили за ним, кричали ему «убийца», подсовывали разоблачающие записки, и так несколько лет, мы изводили его, а он всегда ходил с каменным лицом, что еще больше делало нас уверенными в том, что он ее убил, и мы усиливали нашу «месть». А потом вдруг поймали одного человека из нашего поселка, медбрата из поликлиники, по другому делу, и у него нашли предметы ее одежды, которые он хранил, и он признался. В общем это он был убийца, его посадили. А мы уже взрослые балбески. И господи, как же нам стыдно перед ее отцом. КМП.

С мамой всегда были плохие отношения. Поэтому я очень привязалась к маме жениха. Приветливая, добрая женщина. За три года, что мы знакомы, она мне стала родным человеком. Недавно родители парня ездили в отпуск, и мы жили у них — следили за огородом и собаками. Когда они вернулись (рано утром), я, проснувшись, случайно услышала разговор парня с его мамой в соседней комнате. «И зачем ты Машеньку бросил, модельная внешность, а как готовила шикарно, и в огороде часами со мной копалась, а эта...» И дальше перечисление всех моих недостатков — я жирная, страшная, прическа дурацкая, одеваться не умею, в земле копаться не люблю, готовлю плохо, убираюсь небрежно, цели в жизни нет, потому что не по специальности работаю, и еще много всякого. Он ее в итоге прервал, сказал: «Я ее люблю, мне нравится, как она выглядит, убирает и готовит, а если тебе так нравится Маша, женись на ней сама». Она расплакалась. А теперь они делают вид, что все в порядке, она мне по-прежнему улыбается. Чувствую себя наивной идиоткой. КМП дуру.

Несколько лет назад я встречался с девушкой. Мы оба были студенты, влюблены друг в друга, но почему-то не сложилось, расстались — она ушла. Я почти два года переживал из-за разрыва, потом нашел новую девушку и все у нас стало хорошо.

И вот свадьба скоро, невеста говорит, нашла фотографа хорошего, договорилась о предсвадебной фотосессии. Приходим и нас встречает моя бывшая с камерой. У меня всё перевернулось внутри — она так похорошела, стройная, грациозная, свои каштановые волосы подстригла… Она меня тоже узнала, но сделала вид, что мы не знакомы, а я всё время, пока она нас фотографировала, вспоминал запах её кожи и каково было её в руках держать…

Скоро свадьба. Я женюсь на одной, но думать буду о другой и смотреть буду на другую. Пристрелите меня, я думал, что больше ничего к ней не чувствую.

Год назад мой сын женился на девушке, с которой вместе учился и встречался чуть не с первого курса. Умница, скромница, хозяюшка. Мы с ее родителями вскладчину помогли с квартирой, нарадоваться не могли.

И вдруг как гром среди ясного неба: сын подал на развод. Причина? О, причина… причина второй месяц как беременна. Черт знает, где сын ее нашел, но, надеюсь, там больше нет. На мадам пробы негде ставить. Ситуацию она оценивает как «ну, бывает» и обещает сделать тест на отцовство, когда ребенок родится, чтобы сын «не мучился сомнениями». А сомнения напрашиваются: не уверена, что сын входит хотя бы в первую сотню интимных партнеров этой дамы. Он, кстати, с этим не спорит. Но, когда та рядом, у него в глазах ни одной мысли и разве что слюна не капает.

Жена сына рыдает, в нашей большой семье перманентный скандал. Сын съехал к своей девице и с нами не общается. Она купила ему мотоцикл и вместе с ним, беременная, рассекает. Радуются оба как дети, дорвавшиеся до конфет, на все плевать. Пристрелите.

Я редактор того, что теперь считается кино. И меня задолбали все.

Представим себе пищевую цепочку: заказчик, продюсер, автор, режиссёр, актёры (в дальнейшие подробности вникать не будем).

Заказчику нужно, чтобы это смотрели. Любой, кто видел телевизионную программу, догадывается, какой уровень фильмов и сериалов нынче востребован. Девиз: «Чем хуже, тем лучше». Вероятность принятия в разработку по-настоящему хорошего сценария практически равна нулю. Ну ладно, хозяин — барин.

Продюсеру нужно сэкономить на всём: на авторе, режиссёре, актёрах. Слава богу, теперь поняли, что совсем уж без редактора работать нельзя, на нас экономить перестали — всё равно копейки стоим. Но текст «А ты можешь поправить так, чтобы он с героиней не на воздушном шаре объяснялся, а в кафе на набережной?» до сих пор повергает меня в ступор. Девиз: «А давайте сделаем это бесплатно». Их тоже можно понять: люди деньги делают.

Дальше мои самые любимые — авторы. Отставим в сторону талант, это категория абстрактная и измерению не подлежит. Но можно хоть немного профессии? Я не так много прошу. Но можно иметь хоть какое-то представление о драматургии и языке, на котором пишешь? Фразы типа «туго запеленованный младенец» или «худая спина с хрупкими ключицами» уже не вызывают даже дрожи в организме. Но поди ж затребуй правки! Истерика, судороги, понос и смерть. Девиз: «Я автор, я так вижу!» Да, ты видишь. А гонорар ты видишь? Хочешь писать про ключицы — пиши в стол и жди, пока другой такой же тебе заплатит.

Режиссёры — почти самые безобидные. Где-то чего-то нахватались, у некоторых даже образование профильное, хотя как-то пришлось работать с человеком, у которого в дипломе было написано «автослесарь». Девиз: «Б#я, я не могу работать в такой обстановке!»

Актёры бывают ровно двух видов: настоящие и модные. С настоящими работать — радость, покой и благолепие. Модных хочется расстреливать. Классическая фраза: «Я не буду говорить этот текст». Будешь, как миленький будешь! За такие бабки ты матерные частушки будешь в кадре читать.

И знаете, кто меня больше всего задолбал в этой истории? Зрители. Именно они — тот спрос, который рождает предложение. И пока они готовы смотреть говнокино, они его будут смотреть. Потому что вы заметили: всё завязано на бабках. Я никогда не смотрю то, что мы снимаем, от этого совсем размягчение мозга случиться может.

Я люблю кино, но оно меня задолбало!

Что ни графоманское душеизлияние, так признание в любви к неординарному и многогранному себе. Фотографы, дизайнеры, художники, выросшие в комфортных тепличных условиях и с поощрением мамок/папок/друзяшек и прочих умиляющихся. Как один, прожжённые циники, в свои 18+ уже жизнь повидавшие и считающие должным поделиться суррогатными интеллектуальными высерами, являющимися тупым компилированием мыслей и поступков персонажей, выстраданных запойными авторами.

Цветные волосы, татуировочки, ножки-макаронинки и всё это — уникальная красота. Не тиражированный и помноженный на биомассу из молодых особой в возрасте от 14 до 25 фетиш, а восхитительные модные тенденции и отличительные черты субкультуры.

Всему они знают цену, а особенно своему таланту и внутреннему миру.

А самое забавное — ограждают себя от «серой массы», по сути сбиваясь в те же кучки, только уже не «монохромные».

Не будь это уголовно наказуемо, мне бы доставило много радости и счастья раздавать оплеухи (а то и проводить лоботомию) таким вот одухотворённым уникумам каждый раз, когда они показушно топчут всё, что не принимают, а после сетуют на тупое общество.

Почему? Да задолбали же!

Тут на днях женщина писала про дружбу. Я не во всём с ней согласна, но лично мне в плане дружбы не повезло. Я росла на наших детских фильмах, советских и диснеевских мультиках. Как известно, дружба — это одна из главных тем, которую там поднимают. И вот жила я с этим идеалом о настоящих друзьях и всё натыкалась на грабли.

Первые грабли были в девяностых. Тогда многим было банально нечего есть, но моя семья могла позволить себе фрукты, ягоды, сладости. Как минимум раз в три недели мы покупали новый шмот. Нас считали богатыми. Неудивительно, что рядом с моей мамой крутилось много «подружек»; естественно, у них были дети. Эти дети называли себя моими друзьями, заглядывали в рот и чуть ли не ежедневно бегали ко мне в гости. Я думала, у меня много друзей. На самом деле всех этих детей натаскали их мамы: «Иди к А., скажи, что мама опаздывала на работу, не приготовила тебе обеда, и ты голодный». И они шли, рассчитывая на еду, угощения, на то, что я отдам им разонравившуюся мне одежду, дам почитать красивую яркую книжку или позволю поиграть в «Денди». Мой дом напоминал скорее благотворительную столовую.

Когда наступили нулевые, бюджетное положение семей в нашем районе примерно уравнялось, а многие нас обошли. И — вуаля — никому наша семья стала не нужна. Мои друзья перестали меня замечать. Тогда я поняла первую вещь: если ты в чём-то превосходишь большинство, готовься к тому, что это большинство использует тебя до последнего.

В школе были вторые грабли. Я узнала, что не всякий человек, который тебе улыбается — твой друг, и не каждому, кто готов развесить уши, стоит выкладывать всю подноготную. Да уж, сколько раз мои якобы подружки поливали меня грязью за спиной, а какие сплетни о моей жизни ходили по школе — закачаешься!

В кружке дополнительного образования меня ждали трое грабель. Я поняла: не каждый человек, с которым ты проводишь энное количество часов в неделю, захочет общаться с тобой вне этих часов. Спасибо тем девочкам за искренность.

В институте грабель было четверо. Многие люди готовы выдавать себя за друзей, потому что им нужно, чтобы их выслушали. Ох, от этих слёз в мою рубашку я чуть не утонула. В то же время им было всем плевать на мои проблемы, даже банально выслушать они не находили времени. Как только я стала отбрыкиваться и делать вид, что мне, в общем-то, плевать, что твой Вася на какую-то там Дашу засматриваться стал, мои якобы подруги быстренько так ретировались.

Грабли зеро произошли в интернете. Я многое слышала страшных историй про общение в сети, поэтому долгое время не решалась на личные встречи с кем-либо. В итоге решилась. Итог — большинство людей либо начинают пытаться меня переделать под какие-то свои стандарты (о том не говори, с тем не общайся, эти фильмы не смотри, при мне эту еду не ешь), либо воспринимают меня как человека «на крайний случай». Ой, погулять охота, но все заняты, напишу-ка я А. — может, хоть она согласится? При этом никто никогда не звал меня гулять в компании их друзей. Даже на день рождения не звали.

Каков вывод? Я закончила вуз и понимаю, что не нажила друзей. Уйму знакомых — да. Друзей — нет. Наверное, я во многом сама виновата: где-то была излишне открытой, где-то излишне доверчивой, где-то своим отчаянным желанием понравиться человеку лишь надоедала ему. Но каждый раз, наступая на грабли, я чему-то, да училась. Конечно, хотелось бы иметь такого человека, которому можно было бы позвонить среди ночи и попроситься на ночлег, которому можно было бы доверить самое сокровенное, который если что пообещал, то точно выполнит.

Но нет — так нет. У всех сейчас семьи, дети. Наверное, стоит успокоиться, найти себе парня, завести семью и перестать гнаться за идеалом из мультфильмов.

Иногда мне кажется, что или я схожу с ума, или мир съезжает с катушек.

Люди ревностно охраняют границы своей личной жизни и тут же вываливают кучу фоток в интернет.

Они гордятся «вышкой» перед чумазыми слесарями и делают ошибки в официальных документах.

Казалось бы, прогресс идёт, следовательно, развивается человечество, ан нет — большинство не владеет даже школьной программой, и теперь это не считается позором.

Они ругают правительство, госконторы и всех вокруг за отвратительную работу, не замечая, что своя сделана из рук вон плохо.

Их дети начинают материться чуть ли не с ясель, но за воспитание чад достаётся всегда только учителям в школе и телевизору.

Они призывают человечество не думать только о себе, но при этом не возьмут несчастную животину из переполненного питомника, потому что куча причин, а главное — неудобно.

Они играют мускулами перед зеркалом и дают достойный отпор продавцам, но тут же аргументированно объясняют в интернете, почему девочке на улице никто не поможет, когда к ней пристают хулиганы.

Они считают, что выживает сильнейший, они в книжках читали, что жертва «сама виновата», но мало кто из них следует этому принципу, когда случается несчастье с ними или с их близкими.

Они вопят об уважении, но считают, что любую горластую старуху можно и нужно проучить парой приёмов самбо, кунг-фу или других кружков по защите от смертоносных бабулек.

Они за мир во всём мире, но, кажется, готовы убить любого, кто займёт их парковку.

Они ратуют за сострадание к детям и братьям меньшим и изобретают всё более отвратительные и бесчеловечные способы их физического и морального уничтожения.

Они становятся оголтелыми фанатиками, их не трогает смерть, потому что они смотрят на неё через экраны смартфонов.

Они верят только в то, во что им удобнее верить.

Они во всём перегибают палку.

И что же будет?